Оружейникъ
Шрифт:
«Владелец заводов, газет и пароходов. Правда, второго и третьего пока нет, но это только пока».
Поправив немного кобуру с уже вполне серийным «малышом» для скрытого ношения, он застегнулся на все пуговицы и потянулся к шляпе.
– Ой!
Резко довернув голову на противный жестяной звон, так, чтобы видеть отражение за своей спиной, Александр тут же улыбнулся – упорная в своих намеках горничная засмотрелась на хозяина дома и сама не заметила, как налетела на небольшой столик для перчаток и визиток, сбив с того серебряный поднос. Сидя на полу, Наталья растерянно хлопала своими длинными ресницами и никак не могла решить, что же ей дальше делать.
«Хороша!»
– Не ушиблась?
Протянув руку помощи обессилевшей от непосильной работы девушке, князь полюбовался ровным и очень красивым румянцем на ее щечках, а вот ответ, как ни силился, разобрать
«Определенно ради таких моментов и стоит жить! А какая скромница оказалась, а? Руками вроде и оттолкнула, а грудью и бедром так прижалась, что едва без обеда не оставила. Чертовка».
За столом у Модеста Арнольдовича было ожидаемо многолюдно: кроме самого семейства почтеннейшего градоначальника в виде его самого, жены и приехавшей погостить дочери (к счастью, вполне уже замужней особы) присутствовал благочинный [13] всех церквей Сестрорецка отец Анастасий. А также полицмейстер (разумеется, с супругой), еще пара мелких чиновников без своих вторых половинок и втрое большее количество местных дворян. И вот у них-то в наличии были и жены, и дочери в «подходящем для замужества» возрасте. Самое же печальное для князя было в том, что обед всех интересовал гораздо меньше, чем его скромная персона: поначалу за столом звучал обычный светский треп, но чем дальше, тем больше тема общего разговора смещалась на фабриканта, уж очень он всех присутствующих интриговал. Своей закрытостью, необычной для столь молодого возраста серьезностью, богатством – да практически всем. Особенно старались две почтенные матроны, имевшие очень сомнительную славу активисток-общественниц. В том смысле, что очень активно участвовали в светской жизни небольшого, в сущности, курортного городка, добросовестно собирая и пересказывая любые слухи на любую тему. А в свободное время так же усердно исполняли обязанности свах, по мере сил и разумения «соединяя любящие сердца».
13
Благочинный – помощник епископа в Русской православной церкви с 18 в.; надзирал за духовенством ряда церквей или монастырей (благочиннический округ).
– Князь, в обществе вами недовольны. – Одна из «активисток» сделала небольшую паузу, дожидаясь реакции на свое откровение. Не дождалась и продолжила, все так же мило улыбаясь и все так же не оставляя надежды разговорить молодого аристократа. – Вы по сию пору не устроили ни одного приема и не приняли ни одного приглашения. Ну что же вы молчите, Александр Яковлевич, развейте же наше недоумение?
«Как меня достали эти курицы в женском обличье!»
– К моему глубочайшему сожалению, дела и постоянные разъезды не позволяют мне наносить визиты достойнейшим людям нашего города. Возможно, несколько позднее?..
«Лет этак через тридцать – сорок, ага. А девицы-то как глазками постреливают. Но до тех, что приезжали к тетушке в гости, по мастерству все же недотягивают. Кстати, странно. В курортном городке и потренироваться не на ком?»
Появившийся за спиной хозяина дома лакей что-то коротко шепнул тому на ухо, получил разрешающий кивок и переместился за спину уже к Александру, полушепотом (у соседки справа и соседа слева аж уши зашевелились) известив его о прибытии августейшей «эсэмэски».
– Ваше сиятельство, к вам фельдъегерь пожаловали.
Негромко извинившись перед почтенной публикой, под градом любопытствующих взглядов князь вышел вслед за лакеем, миновал две комнаты и в третьей увидел подтянутого и уже немолодого курьера. Предъявлять паспорт или как-то по-иному подтверждать свою личность не потребовалось – оглядев адресата внимательным взглядом и для верности спросив имя-отчество, письмоносец легко расстался со своим грузом и тут же отбыл, не забыв при этом прихватить подтверждение в получении в виде росписи на обертке конверта. Повертев в руках небольшое, зато украшенное полудюжиной печатей послание, фабрикант восхитился обилием сургуча, вензелей и двуглавых орлов, после чего аккуратно вскрыл и ознакомился с его содержимым. Заметив краем глаза, как старательно подсматривает труженик хозблока (лакеи
Внимательно все слушающий (и понимающий) градоначальник подметил, как его гость после этого достал из жилетного кармана свои часы и тут же объявил, что мужчинам надо срочно подышать табачным дымом. Видя, что фабрикант не торопится вернуть часы на место, Модест Арнольдович не поленился подойти и еще раз пригласить его на небольшой разговор, который первый же и начал, как только они вышли на небольшой балкон. И начал с извинений:
– Князь, я прошу вас не держать зла на Лидию Романовну – она несколько увлекающаяся натура и иногда забывается в своем любопытстве и женской непосредственности.
– Я так и понял.
Раскурив трубку, самый главный чиновник Сестрорецка машинально огладил свою роскошную и расчесанную на манер ласточкиного хвоста бороду, после чего наконец-то перешел к главной теме:
– Скажите, Александр Яковлевич, до меня дошли слухи о возможном визите на ваше предприятие некоей очень высокопоставленной особы. Эти слухи имеют под собой какую-либо почву?
Глядя на Модеста Арнольдовича, никак нельзя было предположить, что он жаждет услышать именно положительный ответ. Ему как градоправителю в таком случае полагалось предпринять ряд телодвижений по подготовке подведомственной территории – организовать торжественную встречу, хотя бы по минимуму украсить улицы, озаботиться устройством торжественного обеда в честь приезда члена августейшей семьи – короче, очень много всего полагалось. И чем раньше он начнет, тем лучше для него самого, так как при дворе могут и не понять, ежели он не проявит надлежащего в таких случаях усердия, а это, знаете ли, чревато отставкой или еще большими неприятностями. Увидев конверт с печатями личной его императорского величества канцелярии, Модест Арнольдович потерял последнюю надежду на благополучный исход и отчетливо захандрил.
– Эта особа прибывает завтра, в девять утра. – Поглядев на своего собеседника, сидевшего в растерянно-задумчивом ступоре, аристократ вежливо улыбнулся. – На сем разрешите откланяться и примите мою особую благодарность за знакомство с Лидией Романовной.
– А? Да-да, конечно…
В самом превосходнейшем настроении Александр покинул хозяина дома, и даже целую минуту в нем пребывал. Пока не увидел поджидающего его отца Анастасия.
«Вот с кем бы поспорить, что благочинному от меня что-то надо?»
Глава 16
В последний раз махнув рукой вслед императорскому поезду, градоначальник города Сестрорецка длинно выдохнул, немного ссутулился и заметно обмяк. Что ни говори, а в его возрасте ночь без сна, затем сопровождение высокопоставленного гостя в экскурсии по оружейной фабрике, потом участие в самолично градоначальником организованном большом приеме (плавно перешедшем в большой же обед), затем проводы и получасовое прощание – все это дается гораздо тяжелее, чем юным и полным нерастраченных сил князьям. Да и сомневался Модест Арнольдович в том, что его сиятельство не спал всю ночь. Или вообще хоть как-то волновался – больно уж хорошо он себя держал перед гостями, без малейшего волнения или робости. Отдав несколько распоряжений помощнику и подскочившему полицмейстеру, пожилой чиновник взбодрил себя небольшой порцией (точнее, тремя и с небольшим перерывом) водки в станционном ресторанчике, после чего вернулся к своим подчиненным и поименно поблагодарил всех, кто хоть как-то был причастен к организации встречи его императорского высочества. Выслушав ответные уверения в том, что они были просто счастливы порадеть для начальственного блага (особенно если потом насчет премии не забудут), градоначальник милостиво кивнул сразу всем и с некоторым трудом переместился в свой экипаж – последняя стограммовая стопка водки расслабила его больше, чем обычно. Покачиваясь на мягком кожаном сиденье и припоминая, как всего каких-то пятнадцать, ну, может, и двадцать лет назад он веселился на балах до пяти утра, а потом еще и весь день проводил на ногах, чиновник ностальгически вздохнул: