Оружейный барон
Шрифт:
На КП собрались все руководство линейного пехотного полка, командиры приданных мне полков и батальонов и командиры броневых взводов моей бригады. До них я довел данные воздушной разведки и пообещал, что и впредь мы будем в этой операции иметь оперативную разведку с воздуха. Аэроплан прикреплен за нами.
Каждой части была поставлена задача на всю глубину операции. Распределены цели на подавление.
Прорыв обеспечивают бронеходы с поддержкой саперов-штурмовиков из моей бригады. Они острие удара.
Полк, который находился в траншеях идет за нами дальше сразу. Хоть ноги разомнет от траншейного сидения.
Пехотный
Гаубичная батарея сопровождает наступление огнем и гусеницами. Но на передний край не лезет.
В уже образованный и зачищенный прорыв вводится кавалерийская бригада, которая сразу идет громить ближние тылы противника с охватом его с юга. Их задача сеять панику у врага и обеспечить бронеходам войсковое прикрытие. Суперзадача — соединиться с войсками, которые совершили прорыв пятьюдесятью километрами севернее и окружают группировку противника с севера. Пункт встречи — окрестности города Рден. В город не лезть, только блокировать.
— … если все всем ясно, то вам, господа командиры, час на сборы и далее по плану. С таким количеством артиллерии как у нас, причем подвижной артиллерии, о враге не докладывают, докладывают о занятых рубежах. На юг только держим оборону, — и я раздал каждому под роспись копию боевого приказа, размноженного за последний час писарями.
Когда командиры разошлись, я посмотрел на мундир полковника под распахнутой шинелью. Ленточка Солдатского креста второго класса имеется. И все.
— Сверли дырочку на кармане под орден, полковник. Нынче или грудь в крестах или голова в кустах. Именно мы решаем судьбу империи. Здесь и сейчас.
Мой пафос не произвел на гостеприимного комполка никакого впечатления.
— Коньяку? — спросил он.
— И не только мне. Прикажи и своим солдатам выдать хотя бы по сто грамм перед боем. Для храбрости.
Около моей машины с бортовым номером 001 курил командир взвода 'артштурма' и, как оказалось, ожидал меня. Дядька в возрасте, за тридцать. Типичный горец, прослуживший с призыва в горной артиллерии и даже закончивший военное училище уже после того как накомандовался на унтерских должностях. Два Солдатских креста на груди.
— Командир, на два слова приватно, — заявил он, выбрасывая недокуренную папиросу. — Чрезвычайно важно и срочно.
Мы отошли в сторонку так, чтобы нас никто не мог услышать.
— Ты что же это творишь, молокосос! — шепот гвардейского лейтенанта для меня прозвучал как крик. — Куда лезешь в головную машину? А руководить боем кто будет? Ушедшие боги?
— Но… — попытался я возразить. — Старший лейтенант, что вы себе позволяете. По какому праву?
— По праву старшего. По праву опытного, — говорил он тихо, но как гвозди заколачивал. — Ты как командир пока никто. Ты — символ. Ты — знамя. Полевой бой это тебе не бронепоезд где все в куче. Твое место позади нас. Следить за полем боя и вовремя исправлять ситуацию при ее изменении. А пострелять и без тебя найдется кому.
— Что мне на 'коломбину' вообще сесть? — продолжал я ерепениться.
— Хуже. На БРЭМ, — ответил он мне. — То, что надо для подвижного командного пункта. Пойдешь в линии 'коломбин'. Или еще дальше между ними и 'эликами'
— А кто моей машиной командовать будет?
— Командир БРЭМа. Он
— Все равно я с такой постановкой вопроса не согласен, — не собирался я сдавать позиции.
— Командир, если бы тут была только одна рецкая бригада, я может быть тебе и слова бы не сказал. Но случись что с тобой, пусть даже только ранят, ты же не заговоренный… у тебя тут и зама-то в авторитетных чинах нет. Вальд за тридевять земель. Начальник штаба с ним же. Кто возьмет общее командование всей группировкой? Один из этих полковников? Они в нашем деле ничего не понимают. К тому же они обязательно устроят писькометрию у кого по выслуге страшинство, время то и уйдет. Враг опомнится и накроет нас тут всех. Так что не губи нас, командир. Иди в БРЭМ. То, что ты храбрый и так все знают и в твоем геройстве не сомневаются.
Я понял, что он во всем прав, но что-то внутри меня брыкалось и сопротивлялось этой правде.
Лейтенант положил мне руку на плечо.
— Так надо. Твое оружие — мы. Ты теперь не только за нас отвечаешь, но и еще за приданных нам четыре полка и два отдельных батальона. Фактически ты сейчас начальник дивизии. А изображаешь из себя Йошку-взводного.
— Но я фельдмаршалу обещал… — проблеял я последний свой аргумент.
— Что обещал? Прорвать вражеские траншеи в одиночку?
Я замолчал.
— Вот то-то… — нравоучительно сказал лейтенант. — Закончиться бой, можешь меня наказать за нарушение субординации. А сейчас иди в БРЭМ. Там и для посыльных рядом большой блиндаж организовали. Атака примитивная — в лоб. Поддержи нас гаубицами, отец-командир.
И ухмыляется довольный тем, что удалось ему меня уговорить.
— Ну, если ты у меня республиканские траншеи не прорвешь, я тебя с землей съем, — пообещал я ему.
— Обязательно, командир, улыбнулся он во все зубы. Главное ты огненный вал хорошо организуй. А мы не подкачаем. Не успел я дойти до БРЭМа как меня снова позвали к телефону. На это раз на проводе 'висел' командующий армией, в зоне ответственности которого я резвился, генерал пехоты граф Далинфорт. Человек старой формации, которого со службы унесут только вперед ногами.
— Доложите ваши планы, майор, — начал его превосходительство меня строить, после того как я представился. — А то вы подчиненная мне часть, а действуете вне моего оперативного пространства.
Только его мне для полного счастья не хватало. Накануне наступления. Или имитации наступления… Все равно. Вся секретность операции и так уже висит на волоске, а тут еще и большой штаб вмешивается, в котором по определению не может не быть своего 'штирлица' у республики. Надо сбрасывать излишне любопытного генерала с хвоста.
— Простите, ваше превосходительство, но 'железная' бригада есть личный резерв командующего фронтом, и подчиняется исключительно ему. Что-либо докладывать вам я буду с удовольствием, но только по личному приказу фельдмаршала. На это счет я имею от него особые инструкции. Рад бы, но… Если получу соответствующие изменения в инструкцию, то со всем моим рвением и уважением к вашему превосходительству. Честь имею, ваше превосходительство.
Отдал трубку телефонисту.
— Будут еще звонить какие-нибудь генералы, кроме Моласа, скажи им, что я в саперном батальоне с которым нет телефонной связи. Прими телефонограмму и пообещай ее передать мне, как только противник закончит артподготовку.