Оружие для Слепого
Шрифт:
Высокий блондин в джинсовой куртке подхватил свою жертву под мышки, затащил в гостиную, положил па кожаный диван, немного грустно взглянул на нее и прошептал:
– Ну, вот и все, Света. Извини, но твои денежки достанутся мне.
На руках убийцы были кожаные перчатки. Не снимая их, он выдвинул нижний ящик комода, достал оттуда конвертс-деньгами, спрятал его в карман, даже не пересчитывая, а затем подошел к трупу женщины, еще теплому, слегка пахнущему коньяком и накрыл его пледом с головой.
Дверь квартиры
Убийца легко сбежал вниз, никого на лестнице не встретил и, выйдя из подъезда, сразу же стащил с рук тонкие кожаные перчатки. Уже через десять минут он стоял в телефонной будке, прижимая трубку к уху.
– Да, – говорил он немного охрипшим голосом, – все как всегда. Я ремонт на квартире сделал.
– Это Николай? Вас просили перезвонить попозже, – дребезжащий старческий голос старался внятно произносить слова.
– Что? Мне просили передать быть завтра, где?
– Перезвонить просили, чуть позже.
– Хорошо, только скажите, что ремонт в квартире я уже закончил.
Блондин в джинсовой куртке положил трубку на рычаг, вышел из будки и сел в стоявшую поодаль «Мазду». Он плавно тронул машину с места, но вдруг, подъезжая к перекрестку, крепко вцепился в руль. Суставы пальцев стали белыми, словно бы их специально испачкали мелом. Землистое лицо морщилось, словно у блондина нестерпимо болел зуб.
– Стоп, – сказал он сам себе, – стоп, стоп, а то сейчас сдохнешь прямо в машине.
Он выехал из потока, дважды нарушив правила, слышал, как исступленно сигналят водители машин, следовавших за «Маздой», и тех, которым он перекрыл движение. «Мазда» уткнулась в бордюр тротуара, блондин уронил голову на руль, продолжая судорожно его сжимать. Затем трясущейся рукой опустил стекло.
Но этого ему показалось мало. Он открыл дверь, его белые губы жадно хватали воздух.
«Господи, когда это кончится! Может быть, действительно надо было согласиться на эту долбанную операцию? Но что значит согласиться? Если бы я дал добро, то сейчас был бы пустой, а так я забрал баксы у этой дуры Светланы, и еще получу в два раза больше. Неделя работы – и на целый год обеспечен. Вот получу бабки, и сразу же прооперируюсь», – мужчина положил ладони на живот и стал сильно надавливать.
Всегда, когда он нервничал или волновался, язва начинала нестерпимо болеть, а во рту появлялся мерзкий металлический привкус.
"Господи, мне же всего-навсего тридцатник, а я так канаю! – он сунул руку в карман куртки, но она так дрожала, что вытащить таблетки оказалось не таким простым делом. Наконец он нащупал пузырек, зубами сорвал крышку и высыпал на ладонь сразу четыре таблетки. – Ну, ну, сейчас все пройдет… – он бросил таблетки в рот, с хрустом, как семечки, разгрыз их крепкими зубами.
Рядом стояла бутылка с минеральной водой мутно-ржавого цвета.
– Вот так, хорошо… – жадно, прямо из горлышка он принялся глотать воду, чтобы протолкнуть нестерпимо противные таблетки.
Затем блондин вытряхнул из пачки сигарету, сунул в рот и только тут заметил, что зажигалки у него нет.
– Да где же она? Была ведь в кармане! – как током пронзила мысль.
И от этой мысли в желудке начались такие нестерпимые рези, что блондин скорчился на сиденье. Только руль мешал ему упереться подбородком в колени – такая поза всегда помогала унять боль.
– Будь ты неладен! – он лихорадочно обшарил карманы, больше не обращая внимания на жжение в желудке, выложил на сиденье портмоне, связку ключей, отмычки. Затем принялся перебирать содержимое небольшой кожаной сумки с широким заплечным ремнем, бормоча сквозь зубы:
– О, бля! Не может этого быть! Не может…
Убийца уже знал, где оставил зажигалку – там, в квартире, где он задушил женщину. Он даже знал место, где ее выронил – маленькую стальную зажигалку «Зиппо», на одной грани которой изображен золотистый орел. Такие зажигалки – не редкость, а пользовался он ею, не снимая перчаток, так что, в общем, можно было за ней и не возвращаться.
"Невелика потеря – каких-то двадцать баксов.
А что, если… – не давала покоя мысль, – что если па корпусе зажигалки все-таки остались отпечатки? А когда ее найдут… – думал мужчина, прижимая руку к животу. – Ладно, может, пройдет неделя, может, две, а может, квартиру вскроют только через месяц. Ведь живет она одна, все окна закрыты, дверь двойная, опасаться нечего. Никуда я не поеду, гори оно все ясным пламенем. Получу деньги и лягу на операцию, но не здесь, а в Питере или в Риге. И главное, чтобы никто не знал, где я и когда появлюсь".
Таблетки подействовали, боль понемногу отпустила.
Он прикрыл дверь машины, поднял стекло, затем носовым платком промокнул мокрое от холодного пота лицо. Руки тоже стали липкими и влажными. Он избегал резких движений, чтобы боль не возобновилась.
Медленно повернул ключ в замке зажигания, плавно отпустил сцепление, и «Мазда-626» плавно покатила по улице, держась первого ряда. Мужчина проехал еще несколько кварталов и уже окончательно успокоившись, припарковал машину возле череды таксофонов.
Он вышел из машины, аккуратно захлопнув дверь, подошел к телефону и быстро, по памяти, набрал помер. Ответили не сразу – довольно продолжительное время из трубки доносились длинные гудки.
– Черт тебя побери! – прошептал бледными губами, покусывая фильтр незажженной сигареты, высокий блондин.
Наконец трубку сняли.
– У меня есть кое-какая информация. В общем, я уже говорил, что ремонт сделал. Скажите, где я могу встретиться…
– Это звонит Николай? – дребезжал старушечий голос.