Оружие Древних

Прусаков Андрей

Он стоял на огромной, вздыбившейся над равниной плите, тянувшейся с запад на восток, сколько хватало взгляда. Внизу, за чудовищной глубины трещиной, как на ладони, лежала обширная земля, разделенная надвое сверкающей лентой реки, что текла с севера и в нескольких мерах отсюда низвергалась в пропасть.

Улнар вспомнил эту трещину на карте. Она тянулась с востока на запад. «Если пойти вдоль нее, я приду туда, куда мне нужно. Гунорбохор близок, а зелья все меньше. Что скажет Хаггар, что подумают все, когда я исчезну?» Улнар оглядел остановившихся рядом товарищей,

и взгляд задержался на Далмире. «Им может понадобиться моя помощь, может не хватить одного лишь меча, чтобы выжить. Моего меча… Но у меня нет выбора. Проклятое зелье отравит меня очень скоро… Я догоню их! — решился он. — Доберусь до Гунорбохора и вернусь!»

— Какая красота! — улыбнулась Далмира. Улнар отвернулся, не в силах смотреть на девушку. Никогда воин не испытывал подобного: ему хотелось смотреть на Далмиру вечно, слушать ее голос, оберегать ее…

— А где же река? — послышался недовольный голос Эрбина.

— Вон, не видишь? Сними свой дурацкий шлем.

— Шлем мне не мешает! Мастер, ты говорил: это приток Кхина. Кхин на востоке — а эта река течет с севера!

— Об этом обрыве твой учитель не сказал? — спросил Маррод.

— Сказал. На моей карте отмечен водопад. Там можно перейти на другой берег.

— Не нравится мне это место, — Эрбин явно боялся высоты и не приближался к обрыву ближе, чем на десяток шагов.

— Это почему же? — спросил Кронир.

— Прижать нас тут можно, — ответил за эшнарца Хаггар. — К краю. И никуда не денешься.

— Да некому нас прижимать, — сказал Семир. — Морроны наш след потеряли.

— Будто мало на свете морронов? — буркнул десятник. — Не те, так другие объявятся. Всем по сторонам смотреть!

— Давайте отдохнем, — сказал Шенн. — А потом спустимся к водопаду.

Отряд расположился на отдых. Воины расселись на траве, но оружие держали под рукою.

— Шенн, что будет, когда мы вернемся? — спросила Далмира. Фагир свернул карту, которую рассматривал, и встал.

— Все получат награду, а одан… — Шенн осекся и не стал продолжать. — Что ты имеешь в виду, Далмира?

— Я имею в виду нас.

— Нас?

— Да. Нас двоих. С тех пор, как мы расстались, я часто вспоминала о тебе.

— Я тоже вспоминал.

— Знаешь, я всегда думала: ведь мы оба — чужие в этих краях. Мы пришли издалека и потеряли все. А теперь мы встретились.

— Да, — повторил Шенн спокойно. — Мы встретились.

Далмира смотрела ему в глаза и не видела прежнего Шенна. Первая эйфория от встречи прошла, эмоции улеглись и остыли. Да, Шенн — глава отряда и проводник, он постоянно в напряжении, думает о своей миссии и спасении Арнира, но… Она ждала чего–то еще. Чего–то по отношению к себе.

Наивный прямолинейный дикарь Шенн исчез и не вернется. Во время бед и скитаний она думала о нем, как о единственном близком человеке, мечтала найти и жила этой мечтой, наивно думая, что и он… Но он думал и думает о чем–то другом. Не о ком–то — она бы это почувствовала — но о чем–то, что важнее ее мыслей и чувств. И это ранило ее.

— Ты думаешь: это произошло случайно?

—

Думаю, да, — улыбнулся Шенн.

— А я думаю: нет, — Далмира взяла его за руку. — Нет, это не случайно. Здесь много воинов, ходивших в Кхинор. Спроси их: часты ли такие встречи?

Шенн склонил голову. Он понимал Далмиру и видел, что девушка чего–то ждет. Он был несказанно рад, когда нашел ее в пустыне, помнит, как она смотрела на него тогда. Так же, как смотрит сейчас…

— Далмира, ты всегда останешься для меня лучшей из женщин. Всегда!

Ее глаза заблестели.

— Но сейчас мы воины. И ты, и я. Мы выполняем приказ. От нас зависит много, так много, что ты и представить не можешь. Хаггар и некоторые воины косо смотрят на тебя. Я их понимаю. Женщина в отряде… это определенные неудобства. Я был рад, когда встретил тебя, а теперь все время думаю, что с нами ты в опасности! Я не знаю, какой из тебя воин, возможно, ты многому научилась, но… Мне тяжело. Тяжело смотреть на тебя равнодушно, говорить ровно, на что–то просто не обращать внимания. Но мне нельзя поступать иначе. Представь, что будет, если я стану относиться к тебе не так, как к остальным? Ты понимаешь меня, Далмира?

— Понимаю, Шенн.

За многие дни ей впервые хотелось плакать. Нет, он не нагрубил ей, не отверг. Просто указал на то, что она видела и сама — но считала свои чувства выше чужих взглядов и досужих разговоров. Ей было плевать. А ему — нет…

— Хватит сидеть, подъем! — Хаггар поднялся на ноги и взмахнул секирой. — Быстрее спустимся — дольше отдохнем.

Пройдя меры две, воины обнаружили, что случившийся в далекие времена оползень обрушил часть природной стены, превратив ее в достаточно удобный спуск. Конечно, спускаться следовало не торопясь, дабы не сломать ноги и шею на острых камнях, но воины и не торопились, а вскоре наткнулись на еле заметную тропку. Звери тоже хаживали здесь, по всей видимости, спускаясь к воде, которой не хватало наверху.

Водопад обрушивался в небольшую лагуну, берег ее был каменист и гол. Далее вода устремлялась в ущелье, заросшее низким кустарником. Даже в разгаре дня оно казалось мрачным и темным. С другой стороны лагуны тянулось заросшее бурой осокой болото.

Воины радостно бросились к воде, пили и брызгались, как дети. Многие посрывали доспехи, чтобы поскорей искупаться, и Хаггар махнул рукой, решив, что сам присмотрит за округой. Место казалось безопасным, исключая болото, за густыми зарослями которого десятник решил присматривать в первую очередь.

Эвран первым разделся донага, ничуть не стесняясь девушки, и нырнул в озерцо. Эшнарец последовал его примеру. Далмира отвернулась. Остальные зашли в воду в штанах. Хаггар насупился:

— Эй, Эвран, стыд дома оставил?

— А что это такое? — усмехнулся гурданец, глядя на Далмиру. — Или она мужчин еще не видела?

— Прикройся. Думаешь, кому–то интересно смотреть на твою задницу? — резко проговорил Шенн.

— Почему же только на задницу? — деланно удивился Эвран. — У меня есть и другие достоинства!