Оружие страха
Шрифт:
Пока он предпочитал молчать о своих поисках. Только однажды, посмотрев на меня рассеянным взглядом, задумчиво спросил:
— Тань, ты ведь училась в Московской школе экстрасенсов?
Я вылупилась на него, как баран на новые ворота. О факте моего обучения там знала только моя мама. Поскольку я тогда училась еще и в девятом классе.
Именно это помешало моему продвижению по тамошней иерархической лестнице. А то бы сейчас, возможно, затмила Джуну.
Но мама была непреклонна, она не считала профессию
Но об этом никто не знал!
Может быть, Аньке что-то было известно? Спросить ее об этом я тогда так и забыла. На вопрос Игоря честно ответила, что училась, но недолго. Особых высот достичь не удалось.
Он кивнул и сказал:
— Когда мне будет нужна твоя помощь, поможешь…
И отошел.
Чисто психоневрологический ход. Ему это нужно, и любое сопротивление бесполезно…
Потом мы к этому не возвращались. Недосуг было. Я искала убийц, а Игорь спасал самоубийц.
Анька же играла на сцене маленьких девочек, мальчиков и ежиков, и все текло, как надо…
Пока не нашли ее безжизненную. Под окном девятиэтажки.
Я сидела и улыбалась, потому что мне было хорошо. Завтра я пойду на Анькин спектакль, а потом намечается маленькая тусовочка. Я очень люблю этих людей. И Аньку, и ее мужа, и их будущего бэби.
Именно в это мгновение и зазвонил телефон. Как «сумасшедший, с бритвою в руке».
— Алло? — подняла я трубку.
— Таня? — голос Игоря был напряженным. Я подумала, что Аньку увезли в больницу. Мало ли что может случиться с женщиной на четвертом месяце беременности…
— Да, Игорь, я слушаю…
— Танюша, Аня покончила с собой.
Нет. Этого не может быть. Я сплю. И вижу страшный сон. Или это чья-то глупая шутка.
— Так не шутят, — мрачно произнесла я.
— Таня, я не шучу. Аня покончила с собой. Выбросилась из окна.
Черт… Черт, черт, черт!
Я начала задыхаться.
Анька покончила с собой… Бред. Она вчера была такой веселой.
Или я не поняла чего-то?
Нет. Моя интуиция никогда меня не подводила. Я умею чувствовать людей. Не зря же меня именуют Ведьмой… Нет…
Я сжала виски руками. Трубка казалась мне сейчас воплощением мирового зла, обрушившегося на мою голову.
— Таня?
Игорь пытался говорить с пустотой, в которую я превратилась. Мне хотелось сейчас скулить, как щенку. Но Игорь сам в таком же состоянии. Я должна быть сильной.
— Таня!
Я подняла трубку и старательно проговорила — каждую букву.
— Да, Игорь…
— Танечка, ты только держи себя в руках!
Весь Игорь — как на ладони. Сам в состоянии глубокого стресса — и пытается оставаться психоневрологом…
Так же, как во мне постоянно живет сыщица. И сейчас — тоже.
— Игорь, как это произошло?
— Ночью.
«Она этого не делала!» — хотелось заорать мне. Потому что я не верю. Анька никогда не покончила бы с собой. Даже если все вокруг обрушится.
Но сейчас реальность говорила голосом Игоря. Устало и беспросветно. Не оставляя надежд. Проклятая реальность!
Я чувствовала себя мерзко. В такие моменты у меня во рту появляется привкус металла. Я схватила сигарету. Сигарета в моих руках дрожала. Руки вообще жили собственной жизнью.
Если с психикой я еще могла справиться, то руки отказывались подчиняться моим приказам.
Закрыв глаза, я вспоминала весь позавчерашний и вчерашний день… Мою прострацию, когда было невмоготу двигаться и хотелось временно прекратить свое существование в данном пространстве. Усталость перебарывала меня.
Именно поэтому позавчера я набрала Анькин телефон.
Помочь мне справиться с собственной немощью могла лишь она. Ее веселый голос всегда наполнял меня жизненной силой.
Ах, Анька! Что же с тобой случилось?
Стоп. Опять у вас, Татьяна, начинается истерика. А не мне вам объяснять, что состояние излишнего нервного возбуждения ничем вам в данном конкретном случае помочь не сможет. Помешать — сколько угодно. Потому берите-ка вы себя в ваши прелестные ручки, подойдите к зеркалу…
Я подошла. На меня смотрела совсем не привычная Татьяна Иванова. Уверенная. Храбрая. Умная.
Нет.
Там растерянно улыбалась какая-то размазанная колесами жизни девица, в глазах которой застыла вселенская печаль и боль за все человечество.
Ох, как я себя ненавижу в такие моменты!
Потому что именно в эти долбаные моменты кто хочешь возьмет тебя голыми руками. И никаких трудов ему это не составит… Лучше найти стержень. Вытащить проклятую боль, посмотреть на нее, как на изрядно пошатнувшийся зуб. И сообразить, что слезами ты ничем не поможешь. Самое худшее уже совершилось. Остается смириться с этим. И попытаться найти виновников…
Виновников. Даже если человек кончает с собой, кто-то в этом виноват. Любое самоубийство отчасти является убийством. И я не склонна вешать на несчастных больше вины, чем они заслуживают. Потому что кирпич ни с того ни с сего на голову не упадет. И самоубийца просто за так не решится на прыжок из окна.
К тому же… Я была абсолютно уверена, что АНЬКА ВОЛОШИНА С СОБОЙ НЕ КОНЧАЛА!
Можете сжечь меня на костре. Можете расстрелять… Четвертовать. Что угодно, мессиры, что угодно… Но Аньке явно помогли упасть из окна. Не тот она была человек.