Оружие страха
Шрифт:
— Все равно, — мотнула я головой, — я иногда сентиментальничаю. Мне всех жалко. Не могу спокойно радоваться жизни, когда вижу глаза бездомной собаки.
— Собак мне тоже жалко, — весело согласилась Марина, — только Матвеева не сравнить с собаками. Он хуже самой последней шавки. Раз в миллион. Поэтому на него у меня жалости нет ни капельки.
Она отпила из чашки, по-купечески отставив в сторону мизинчик. Я улыбнулась. Марина мне даже начала нравиться. Циничная, конечно, но добрая.
— Дашку жаль, — вздохнула Марина. — Она ж совсем
— Ну, этого мы ему сделать не позволим, — пообещала я, — на каждую старушку найдется прорушка…
Марина, по-моему, в это не очень верила. Тяжело вздохнув, она кивнула. Но я поняла — она действительно озабочена судьбой Даши. Больше, чем своей собственной. Марина была нормальным, сильным и хорошим человеком. Просто ей не повезло с Матвеевым. Подобных женщин у нас в стране такое количество, что удивляться не приходится.
— Тань, а что у тебя за кубики? — прервала мою задумчивость Марина.
— Сейчас покажу, — обрадовалась я. Интересно узнать, что скажут ей мои магические косточки? Может быть, немножко приблизят нас к ответам на вопросы, медленно превращающиеся в риторические?
Сначала Марина не могла понять, как гадать на костях. Она забавно морщила лоб, слушая мои объяснения, бросала магические кубики, но у нее выходила полная белиберда. Впрочем, мою гостью новая игра веселила. Постепенно она начала задавать более логичные вопросы и втянулась. Ее глаза горели. Лицо раскраснелось.
— Ох, и нравятся мне эти штуки, — призналась она, — я всякие тайны и магию обожаю с детства…
— Это не совсем магия, — попыталась я объяснить ей. — Это немножко другое…
Мои объяснения разохотившуюся Марину не трогали. Она тащилась, воображая себя по меньшей мере новой феей Морганой. Мне же отводилась жалкая роль Мерлина. Научила девицу волшебству и хватит с тебя, милая… Довольствуйся скромной ролью восхищенного зрителя…
Фу… Вот не думала, что кости в чужих руках способны вызвать в моей груди такую бурю ревности! И ведь предложила ей сама игру… Думала извлечь практическую пользу… Пока пользы от Марининых упражнений никакой не было. Она развлекалась, как малое дитя, даже восхищенно визжала, а вопросы задавала невинные. Типа: «Что думает обо мне Людка Медведева» и «Хочет ли меня Митя Козлов». Не знаю, как кости, но я от этого быстро подустала.
Поэтому я задала свой, мысленный вопрос. Касался он как раз Марининой личной жизни. Действительно ли ее хотели убить? Марина как раз спросила какую-то очередную чушь, кости подпрыгнули, перевернулись и выдали комбинацию: «9+ 20+ 25».
«Только что вы добились или, возможно, скоро добьетесь высокого положения. Завистливые родственники способны изменить ситуацию в худшую сторону. Не забывайте о постоянных разногласиях с родными!»
Марина удивленно вскинула брови. Ответ ее поразил. Она смотрела на кости с плохо скрываемым страхом. Подняв руку, медленно указала на них, как
— Что это? Что это такое?..
Я посмотрела на нее и поняла, что кости попали в точку. Она говорила мне правду. Ее действительно хотели убить. И теперь, после смерти ее супруга Мони, объяснить ситуацию и найти тех, кто стоит за этим, будет сложно. Очень сложно. Это пришлось признать.
Марина, как завороженная, кинула кости опять. На этот раз ее лицо было серьезно. Она напоминала язычника, молящегося идолу. Не знаю, о чем она спросила. Поинтересоваться этим я пока не рискнула. Но ответ она получила мгновенно: «14+ 25+ 5».
«Неприятность от злых людей предвещают эти цифры».
Марина повторила эти слова губами, беззвучно. Потом подняла на меня глаза. Она была похожа теперь на растерявшееся дитя. В ней почти ничего не осталось от уверенной в себе деловой женщины.
— Таня, — тихонько спросила Марина, — они говорят правду?
Я кивнула. Марина вздохнула. Она смотрела на кости настороженно, будто они затронули тайные струны ее души, струны, о которых знала только она сама.
— Я их боюсь, — призналась она, кивнув в сторону кубиков подбородком. Я пожала плечами:
— Мне кажется, тебе следует бояться не их.
— А кого? — почти всхлипнула она. — Раньше я знала, что нужно бояться Мони. А теперь?..
Она махнула рукой. В ее глазах появились слезы. Мне стало жаль Марину. Я почти простила ей то, что по ее милости погибла Анька. Анька… Вспомнив о подруге, я опять почувствовала прилив черной энергии. Огромным усилием воли затолкав ее в дальний угол сознания, я подошла к Марине и дотронулась до ее руки. Марина вздрогнула. Подняла глаза и с трудом выдавила улыбку.
— Все будет хорошо? — спросила она по-детски. Я кивнула. Мне тоже хотелось в это верить. Все будет хорошо…
Мой дом стал напоминать приют. Марина, признавшись, что дома ей будет страшно и неприятно, осталась. Теперь она спала на диване, свернувшись клубочком. В ее позе была такая беззащитность, что мне стало ее ужасно жаль. Честно говоря, я начала чувствовать себя многодетной матерью. Завтра придет Игорь, потом можно будет подумать, не усыновить ли еще беспомощную красавицу Дашу. Таня Иванова становится матерью Терезой. И Альбертом Швейцером в придачу.
Сон испарился. То ли кофе был таким замечательно крепким, то ли события прожитого дня наконец начали действовать на мое сознание, будоража его. Чтобы не мешать Марине, я тихонечко взяла мешочек с костями и ушла на кухню. В квартире царили тишина и покой. «Это было со мной? — спросила я себя. — Это я наткнулась на мертвое тело? Это меня допрашивали в милиции? Или мне это приснилось?»
Сейчас мне казалось, что приснилось. Не было ничего. И белой «девятки» тоже. Реальна только моя спокойная кухня. И замшевый мешочек с магическими костями. Остальное я придумала. Или все это мне приснилось?