Оружие Темноты
Шрифт:
Ида, не опуская глаз, смотрела на парня, наклонившегося к ней так близко, словно он собирался ее поцеловать.
— Рдин, — произнесла она. Дериан Лоу вновь замер, вскинув на нее полный недоумения взгляд, и тогда она добавила. — Ливардин эсуэно корин. Или ты никогда не слышал этого названия?
— Слышал но…
Но дочь императора не позволила ему продолжить.
— Это то, чего я хочу! — медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла она. Дериан, выпустив руку девушки, отстранился от нее. Он слышал каждое из произносимых ей слов, но даже это не помогало ему осознать, что наследная принцесса действительно говорит о самом скандальном из запрещенных на территории Рассономской империи наркотиков! — Ты знаешь, где
— Ваше императорское высочество, это невозможно!.. — он отступил еще на шаг, забывшись, запуская пальцы в волосы, тщательно уложенные перед торжественным ужином. Несколько вьющихся прядей тут же упали на лоб, но он даже не заметил этого. — Вы не понимаете, о чем спрашиваете! — а он сам слишком хорошо помнил, какое наказание полагается за простую попытку приобрести ливардин эсуэно корин. И если дочери императора вряд ли грозило что-то больше обыкновенного выговора, то ни ему, живущему при дворе своего дяди лишь благодаря доброй воле последнего, было так рисковать! Он действительно не позволял себе даже просто знать название этого наркотика! — Я не могу!..
Ида усмехнулась, глядя на парня, мгновенно растерявшего все свое красноречие и даже забывшего, что дочь императора разрешила звать себя по имени.
— Ты ошибаешься: это вполне возможно! — проговорила она, с улыбкой вспоминая насколько приятнее было ощущать на своей ладони крошечный упругий сверток, чем тяжесть драгоценных камней, на которые рдин обменивался. — И я вполне понимаю, о чем спрашиваю… — она хотела добавить еще что-то, но Дериан Лоу на этот раз опередил ее.
— Простите меня, Ваше императорское высочество! — он стремительно развернулся и вышел, почти выбежал с галереи сквозь распахнутую, закрытую лишь легкой занавеской дверь. Ушел, не дожидаясь разрешения дочери императора — так, как мог позволить себе только равный ей! Впрочем, ведь был же жест высочайшего благоволения… Ида закусила губу, с трудом удержавшись от того, чтобы не окликнуть его, заставляя остановиться. Еще хуже она сделать уже просто не могла!
Дочь императора проследила взглядом, как постепенно замерла потревоженная шелковая занавеска, а потом развернулась и пошла прочь. Немного дальше по галерее была дверь, ведущая в ее покои. Ее закрывала точно такая же белая и очень тонка ткань. Ида отстранила ее рукой, войдя в комнату. А, перешагнув порог, плотно закрыла за собой дверь. На галерее, куда беспрепятственно проникал ночной воздух, было уже по-настоящему холодно, и комната показалась просто оазисом тепла! Ида вошла в собственную спальню — в ту самую, что оставила пару часов назад, вместе с герцогом Вейдом отправляясь на торжественный ужин. За время ее отсутствия служанки успели прибраться в комнате, расставив по местам разбросанные вещи, а еще зажечь несколько ксолов: пара шаров-светильников висела возле огромной роскошной кровати, пара над потухшим камином и еще одна — с двух сторон от зеркала. Но, то ли ксолы специально были настроены давать совсем слабое сияние, то ли трех пар было просто недостаточно, чтобы осветить всю по-настоящему огромную комнату, но спальня была погружена в полумрак, который одновременно с тем, как за окном спускалась ночь, становился лишь плотнее.
Ида подошла к зеркалу, машинально двигаясь на свет ксолов, и опустилась на низкую мягкую табуретку перед туалетным столиком, наклонилась вперед, положив на него скрещенные руки. Потом нетерпеливо стянула порядком надоевшие босоножки, с удовольствием зарывшись обнаженными ступнями в густой и длинный ворс мягкого ковра. В зеркале, висевшем совсем близко от ее лица, Ида видела отражение комнаты за своей спиной. И полутьма, в которую она была погружена, не мешала дочери императора сделать вывод: спальня, как, впрочем, и все остальные отведенные ей в герцогском замке покои, была огромной, роскошной и совершенно безликой! И уж точно совсем не производящей впечатление жилой! Вся мебель была светлой (белой или золотистой): кровать, возвышавшаяся на небольшом полукруглом подиуме, овальный стол с одной ее стороны и изогнутая, даже на вид неудобная, софа с другой, возле камина. А еще вся мебель в комнате была задрапирована огромными кусками синего шелка, специально к приезду Иды выписанного из дворца императора и доставленного на Эспенансо почтовым крейсером. Кто оплатил доставку: герцог Вейд или ее собственный отец — принцесса не интересовалась. Герцог просто хотел угодить, а император… Ида не переоценивала себя: ей никогда до конца не понять мотивов тех или иных поступков своего отца.
Впрочем, и мебель, и цвет тканей Иду интересовали в весьма малой степени. Даже с учетом того, что она не знала, сколько времени ей предстоит пробыть на Эспенансо. Что ее интересовало — сейчас, когда противоположный край комнаты терялся в зловещей темноте, и лишь окно за тонкими белоснежными шторами еще слабо сияло неясным светлым пятном — это как пережить ночь! Как пережить ее без рдина…
Даже Дериану Лоу Ида не открыла вторую половину своей тайны: зачем ей нужен был перламутровый порошок. Во всей Рассономской империи не было человека, которому она могла бы признаться: дочь императора не просто не может спать по ночам, она не просто боится темноты — она действительно видит чудовищ, выползающих к ней из мрака — жутких монстров с уродливыми мордами и телами из клубящихся теней, тянущих к ней свои скрюченные лапы, подбирающихся совсем близко, заглядывающих ей в лицо… И только рдин мог заставить их уйти! Ну, или чье-то присутствие. Но позвать кого-то из слуг или своих придворных дам означало рассказать всему двору о том, что наследная принцесса Рассономской империи… Ида судорожно вздохнула, даже наедине с собой не решаясь додумать эту мысль до конца. Потом все же прошептала, облизав внезапно пересохшие губы:
— Сумасшедшая! — слово горечью и солью отдалось на языке. Наверное, таким по вкусу был страх… — Что же делать?.. — на этот раз шепот получился совсем тихим. Ида выпрямилась, до боли стискивая переплетенные пальцы. Но внезапно в погруженной в полутьму и тишину комнате что-то неуловимо изменилось. Словно сам воздух стал другим… И Ида почувствовала это! Она вздрогнула, вскидывая голову так резко, что волна боли прокатилась по позвоночнику. Ей показалось, что в гардеробной, отделенной от спальни лишь тонкой дверцей, кто-то протяжно вздохнул, повторяя за ней ее вопрос! И Ида могла бы поклясться памятью императора-основателя, что это было не эхо! Она замерла, расширенными от ужаса глазами, впившись в дверь, почти не выделявшуюся на фон стены. Каждую секунду ей казалось, что она начинает приоткрываться, и каждую следующую она понимала, что ничего не произошло. И вновь была тишина, словно там, за дверью, кто-то тоже, притаившись, ждал!
Ида не знала, сколько времени она так провела: замерев до боли в напряженном натянутой струной теле: может быть, лишь несколько мгновений, а может — несколько часов. Она чувствовала только, что ее рассудок перестает подчиняться ей, мутясь от страха. Она готова была услышать малейший звук, но их не было. Лишь абсолютная, плотная и какая-то густая тишина, словно весь дворец погрузился в глубокий сон. И в это мгновение совершенно невозможно было поверить, что где-то совсем недалеко, всего лишь в соседнем крыле, в парадной зале еще наверняка продолжается торжественный ужин, музыканты играют на своих инструментах, а придворные смеются и пьют вино… В реальности Иды, существовавшей лишь здесь и сейчас, для всего этого просто не было места! Комната вокруг нее все глубже погружалась в темноту и тишину, становившуюся почти осязаемой, тишину, которую Ида уже, кажется, начинала слышать.
Девушка, развернувшись на своей табуретке, еще раз окинула взглядом комнату. Свет ксолов, слишком слабый, чтобы разогнать мрак, выхватывал лишь отдельные пятна из темноты: у зеркала за ее спиной, кровать и полку над камином. Там же, куда он не доставал: у противоположной стены, по углам и за мебелью — темнота казалась еще более густой. И Ида, сколько бы она ни присматривалась, не могла различить, что скрывается за ней. Темнота туманом растекалась по комнате, заполняя все щели, расползаясь от одной стены до другой…
«Тише!» — прошептал кто-то за спиной Иды.
Девушка вскочила, опрокинув табуретку, и резко развернулась. Позади нее никого не было, лишь комната, погруженная в темноту, разбавленную пятнами ксолов. Ида отступила назад, пятясь, пока не запнулась о возвышение перед кроватью. Она поднялась на него, а потом с ногами забралась на кровать, отползла по скользкому, сбирающемуся в складки вокруг нее покрывалу на самую середину постели. Она сжалась, обхватив руками колени и притянув их к груди. Сама не осознавая, что делает, Ида принялась раскачиваться взад и вперед, словно пытаясь убаюкать свой страх. Она вновь и вновь обводила глазами комнату, всматриваясь в очертания теней. Ее тело начала колотить дрожь, и даже руки, крепко стискивавшие колени, не могли помочь ей справиться с ней.