Оружие, вино и приключения
Шрифт:
– А ведь, пожалуй, ты действительно прав. Ветров и комсомол, на самом деле, абсолютно разные вещи. Ветров просто-напросто карьерист. А комсомол карьеристов не любит. Хотя, нужно признать, делать хорошую карьеру помогает. И, думаю, время все равно все расставит по своим местам. Каждый получит именно то, что он заслуживает. Так что, Марк, я тоже пью за комсомол!
Антон опять легким движением опрокинул рюмку со «Столичной» в рот и снова закусил яйцом и кусочком ржаного хлеба. Потом потянулся к тарелке с крабами:
– Марк, весьма рекомендую!
– Нет возражений!
Друзья положили себе в тарелки по порции крабов, потом – печень трески. Шпроты Антон использовал для приготовления незамысловатых бутербродов – две-три рыбки на продолговатый кусок черного хлеба.
Антон с удовольствием попробовал бутерброд, который получился в результате его манипуляций:
– Вкусно!
Марк усмехнулся:
– Еще бы! Крабы и шпроты, особенно под водочку… – И он снова наполнил рюмки: – Еще по одной?
– Возражений и противопоказаний не имеется! – Антон внимательно посмотрел на Марка: – Слушай, а почему все-таки Ветров так на тебя ополчился? Как говорится, собрал все в одну кучу – и на Кавказ ты уехал, и противопоставление себя коллективу, и прочая чепуха.
Марк подцепил вилкой кусок крабового мяса и отправил в рот:
– Тут, на самом деле, Антон, все очень просто. Помнишь, после публикации той заметки – «Работать, как Квитко» – в нашей институтской многотиражке Ветрова словно подменили…
– Понятно…
– Чтобы стало еще понятней, поясню. Думаешь, почему ему это словно шило в филейную часть?
Антон усмехнулся:
– «Филейная часть», Марк, термин совершенно далекий от медицины.
– Зато он очень близкий к нашему сегодняшнему положению. Слушай дальше. После публикации этой заметки в институтской многотиражке про «квитковское движение» мы с ним как-то разговаривали в его кабинете. И у него тогда вырвалась фраза: «Вот, Марк, на пятки мне наступаешь». Он ее, знаешь, произнес вроде бы между прочим. И я особенно не придал ей значения. Он в этот момент только вернулся из Анголы, где, как считалось, помогал строить местный коммунистический союз молодежи. Я в то время исполнял его обязанности, и ректор ко мне стал очень хорошо относиться…
– Я тоже, кстати, это заметил, – сказал Антон.
– Вот. И я тебе скажу, что произошло. На мой взгляд, обычная человеческая зависть. Ко мне ректор стал хорошо относиться, а к Ветрову – не очень. И тот, как опытный аппаратчик, решил просто устранить конкурента.
Антон взял бутерброд с «Любительской» и откусил:
– И все-таки я не пойму… Естественно, он стал, по сути, ревновать к твоим успехам и опасаться, что ты можешь занять его место. Но он же везде всегда распинался, что вы друзья…
Марк поднял очередную наполненную рюмку:
– Давай-ка выпьем, чтобы таких друзей, как Ветров, было поменьше… Так вот, – продолжил он. – Когда Ветров приехал из Анголы и увидел, какая в институтском комсомоле сложилась ситуация, я имею в виду лично для него, то, видимо, у него и созрел этот план.
– План?
– Слушай дальше. Когда наш курс собирался на картошку, Виктор сам подошел ко мне и сказал: мол, наверное, устал, съезди отдохни. И все останется между нами. Ну, я и махнул в Грузию. Путевку, кстати, наш студент – Гиви – помог достать. У него папа всем туризмом в Грузии заведует. Я и отправился в Пицунду.
– И хорошо провел там время, – с сарказмом заметил Антон.
Марк кивнул в знак согласия:
– А наши поехали на картошку. И Ветров с ними. Все как положено комсомольскому вожаку – вместе с народом убирал картофель в Дмитровском районе. Каждый день – в поле.
– А каждую ночь – на сеновале.
– Возможно. Без этого, на мой взгляд, и «картошка» – не «картошка». Но этого я не знаю. Утверждать не могу. Но точно знаю другое. Когда в Дмитровский район приехал ректор Алексей Захарович Николаев, то он первым делом проверил, где живут студенты, чем они питаются, как идет работа. И ректор, которому все очень понравилось, вдруг спрашивает: «А что-то я Марка не вижу? Он что – приболел?»
– И тут-то и случается главная сцена…
– Именно так, Антон. И вот здесь Ветров, в замызганной от работы штормовке, весь в разводах глины и грязи, говорит: вы знаете, Алексей Захарович, по моей информации, Марк уехал отдыхать в Пицунду.
– Как говорится – гром среди ясного неба!
– Конечно. Ректор же у нас – человек еще сталинской закалки. Решение принял мгновенно. Разобрать на комсомольском собрании и прочее.
– Но ведь разобрать – это не исключить?!
– А я тебе объясню, как все произошло! Когда я приехал из Пицунды, все это узнал. И тогда – возможно, это была моя ошибка – я встретился с Виктором и в сердцах высказал все, что о нем думаю.
– Короче, Марк, если говорить по-русски, ты его просто-напросто послал? Я правильно понял?
– И это тоже было. Но главное – я сказал ему, что он поступил как последний подлец! Сам же отправил меня отдыхать, а представил все так, словно я уехал самовольно!
– Он не подлец, он – просто сука! – мрачно заметил Антон.
– Ну, вот. И после этого он все и закрутил. Формально – правда на его стороне. Я действительно уехал в Пицунду, никого не предупредил и все такое прочее.
– А фактически – Ветров просто сучара последняя… Слушай, Марк, а почему бы тебе с Алексеем Захаровичем напрямую не поговорить. Он же к тебе всегда хорошо относился? Ты же даже как-то на ученый совет к нему напрямую заявился! Все тогда, мне отец рассказывал, просто обомлели от такого напора!
– Ты знаешь, я пытался. Но факт есть факт – в то время, когда весь курс копался в грязи, убирая картошку, я лежал на теплом песочке у Черного моря.
– А ты еще раз попытайся!
Марк задумался:
– А может, ты и прав. Попробую. Как говорится, терять же мне все равно, по большому счету, уже нечего. Так что – попробую.
– Давай-ка еще по маленькой!
– Возражений не имеется!
Утром Марк проснулся необычно свежим и без головной боли. Он подумал: «Вот что значит – хорошая компания». И тут же вспомнил совет Антона – поговорить с ректором. Быстро умылся, заправил постель, позавтракал и отправился в институт…