Оружие
Шрифт:
Каждому месту на Прэне полагалось свое время.
Хатихи же был рабочим городом. Здесь не искали время, здесь его отрабатывали. По улицам, конечно, не бродили измученные тяжким трудом горняки (как я и подумала, орки), но все здесь выглядели серьезнее, тише и, может быть, суровее, чем в долине. Тут не было небоскребов, роскошных соборов Света и храмов Змей, сюрреалистичных сооружений и огромных фонтанов, которые расцветали в столице на каждом шагу. Вместо пестрых клумб с цветами вдоль пешеходных аллей жались кривые, низенькие деревца.
– Маленький город, - заметила я. Мы проехали его меньше, чем за десять минут.
– Скорее, рабочий поселок, - произнес Азар.
– Дорога справа ведет на шахты, а там, за склоном, огромный промышленный район.
– Что здесь добывают?
– Прэнское железо и мантогоз. Довольно дорогое удовольствие.
– Ты много знаешь о Прэне.
– В детстве мы с братом проводили здесь каждое лето.
Выехав из Хатихи, Азар свернул на трассу, уходившую вверх, на гору, и терявшуюся за проросшим сухим кустарником утесом.
Ещё один поворот - и перед нами предстала гора Мироздания. По её морщинистому, каменному телу серпантином бежала дорога к Цитадели, расположенной чуть ниже заснеженной вершины, на плоском, искусственно выровненном уступе.
Обитель миротворцев не была похожа ни на один замок, что мне приходилось видеть в книжках или по телевизору. Цитадель представляла собой молитвенно сложенные, высеченные в скале кисти рук. Парные башни, соприкасавшиеся боками и будто подпиравшие друг друга, оказались гигантскими пальцами, кончики которых были чуть присыпаны снегом. Только когда трасса побежала перпендикулярно горе, я поняла, почему Цитадель имела такую странную форму.
Вершина горы по своим очертаниям удивительно напоминала молящегося разумного, чью голову покрывал занесенный снегом капюшон, ниспадавший на широкие плечи-уступы. Сложенные в молитве руки настолько усиливали сходство, что я ощутила вполне реальный страх перед тем гигантом, который опустился вознести молитву неведомому богу посреди ущелья.
– Кому он молится?
– с благоговейным трепетом спросила я.
– Он не молится, он просит прощения за все те жизни, что были отданы бесцельно тьме войны, - ответил Азар.
– Перед ладонями находится подъемный мост, по которому можно перебраться с трассы на уступ. Мне туда проезжать нельзя, поэтому выйдешь около поста.
Мы поднимались всё выше, и у меня заложило уши. Отсюда, с дороги, ведущей на гору, открывался великолепный вид на остров - вдалеке, на фоне синего моря, плыл дракон университета, чуть ближе раскинулся город, с одной стороны ограниченный портовыми сооружениями, с другой - зеленеющими полями.
Азар не доехал до моста около полусотни метров, остановившись у пропускного пункта.
– Конечная остановка - "Цитадель", - объявил он.
– Сколько ты тут пробудешь?
Я задумчиво посмотрела на часы, висевшие на будке.
– Не больше получаса, думаю.
– Я позвоню.
Только выйдя из машины, я спохватилась.
– Спасибо, что согласился помочь.
– Думаю, больше меня никто убивать не будет, - усмехнулся Азар.
– Удачи.
Я вышла на дорогу, потягиваясь. За время долгого пути, кажется, занемело всё, что можно. Жутко хотелось есть, но придорожных забегаловок, обычно ютившихся рядом с остановочными комплексами, здесь не наблюдалось.
– Ваше приглашение?
– сидевший в пропускной будке дворф, зевая, прочитал карточку, которую мне вручил Арельсар, и внес запись в книжку.
– Проходите. Единство рождает мир.
– В единстве - сила, - отозвалась я, забирая пропуск.
Мягко говоря, по мосту было страшно идти. Малейший порыв ветра, поднимавшийся с самого дна ущелья, заставлял мост истерично вибрировать, и я, чувствуя дрожь под ногами, замирала на месте, испуганно озираясь. Охранники, стоявшие у ворот, в голос хохотали, наблюдая за моим переходом.
– К кому?
– поинтересовался один из них, высокий толстый орк, с автоматом наперевес.
– На пропуске написано.
– Фу, какая злая.
– Тебя забыли спросить, - процедила я сквозь зубы, проходя через ворота.
Внутренний двор представлял собой огромную парковку, сейчас практически пустую. Вблизи ладони гиганта выглядели не столь впечатляюще, как с трассы, и походили на огромные каменные плиты, поставленные треугольником. Некоторое время я простояла у парковки, задрав голову и пытаясь прочувствовать всё величие момента, но, увы, восторг не шел.
Согласно указателям, вход в нужную мне "ладонь" находился внутри тоннеля, образованного каменными кистями рук. Здесь было довольно темно, а под потолком похрюкивали и шелестели крыльями летучие мыши. Тьму разгоняли разве что тускло мерцавшие близ двустворчатых дверей фонари, да слабо люминесцирующий маленький фонтан посреди тоннеля. При ближайшем рассмотрении оказалось, что светится вовсе не фонтан, а льющаяся в чашу из маленького кувшина вода. Табличка, закрепленная у подножия скромной скульптуры, гласила: "Гора перестанет лить слезы лишь тогда, когда отгремит последняя война".
Я прошла мимо фонтана и двинулась дальше.
Складывалось впечатление, будто передо мной вовсе не замок миротворцев, а тюрьма. Как назло, в пределах видимости не было ни одной живой души. Недолго думая, я достала телефон.
– Арельсар, я под "руками" в Цитадели. В какую дверь идти?
– даже не подумав поздороваться, я взяла с места в карьер.
– Что, прости?
– На заднем плане кто-то довольно громко взвизгнул.
– Секунду, дорогая... Что случилось, Антея?
– Я не могу попасть в замок. Не найду двери.
– Ты в Цитадели? Хм... Спроси у охранников.
– Я с ними поругалась. Где дверь?
– С охранниками?
– кевт фыркнул.
– В правой ладони, прямо напротив фонтана. Видишь?
– Дааа...
В тусклом свете фонаря близ нужного мне входа поблескивала вывеска: "Отделение по работе с населением". Недолго думая, я дернула ручку. Та не поддалась. Я дернула сильнее, и только тут заметила отверстие для иденкарта.
Похоже, орден желал получать данные обо всех посетителях Цитадели. Пожав плечами, я вытащила из кармана карточку и, проведя ею по пазам, отступила назад.