Оса в паутине
Шрифт:
— Я долго думал, легат, что бы с вами сделать, — доверительно сказал император, — посадить на губу на десять лет; заставить наконец жениться на всю жизнь; запретить летать на месяц… последний вариант показался мне слишком жестоким, первые два излишне мягкими. Через три недели Рождественский бал, на котором вы, с моего позволения и с учетом вашего вероисповедания, имели право не присутствовать. Так вот, на сей раз я желаю вас там видеть.
— Так точно, — сказал Зверь, разглядывая прожилки на полированной
— Вы должны быть на балу с дамой.
— Так точно, — сказал Зверь. Прожилки складывались в замысловатый узор.
— Дама, разумеется, должна быть из высшего света.
— Так точно, — сказал Зверь и наконец-то поднял глаза на начальство, — благодарю вас, сир.
— За что? — не выдержал Эрик.
— За приказ быть на балу, сир, — взгляд у Зверя был честный-честный, наичестнейший, — моя дама будет счастлива, сир.
— Вернитесь в строй, — рявкнул император.
— Так точно!
Айс узнала о том, что царь принял выкуп, лишь на следующий день после того, как Зверя с рук на руки передали тевтскому представителю. Все получилось очень быстро. Узнав о том, что Тиир фон Рауб не интересует госпожу фон Вульф в качестве экспоната, царь, кажется, даже вздохнул с облегчением. И то сказать — миллион золотом в казне куда приятнее, а, главное, безопаснее, чем живой старогвардеец в подвале. Даже в цепях. Даже в ошейнике. Даже за тремя засовами на стальной двери.
Ну его, право же, к черту!
Деньги, судя по всему, привезли всего через пару часов после визита Айс к царю. И тут же обменяли на Зверя. И Айс поначалу не нашла в себе сил порадоваться за него, она расстроилась, чуть не до слез, как девчонка расстроилась из-за того, что не смогла попрощаться. Хотя бы увидеть еще раз. Увидеть, как он улыбается. Голос услышать.
Не получилось.
Не успела.
А теперь — все.
Зверь наверняка забыл о ней, как только поднялся на борт тевтской «платформы».
Нет. Не забыл. Не сможет он ее забыть.
Ведь было же, сейчас уже и не верится, но было. Совсем близко факельные огни в узких черных глазах. Горячие, сухие губы. Чуть заметный сердце стукает болезненно — рубчик под кожей. Такой остается, если сильно, насквозь прикусить губу. Когда больно.
«Ты совсем другая, чем я думал…»
«Ты совсем другой…»
Айс не умела плакать. Ни от боли, ни от досады, ни от щемящей пустоты в душе.
Айс метала ножи в полированную, сплошь покрытую тонкой резьбой двустворчатую дверь. Это успокаивало. А если кто-нибудь войдет не вовремя, впредь будет наука: стучаться надо.
Три дня спустя, поздним вечером постучали не в дверь, а в окно.
Седьмой этаж… Выше покоев Айс были лишь царские апартаменты — мода такая в мире, чем знатнее, тем дальше от земли забираются. Мода
Но вот, снова, вежливый стук в стекло.
Погасив свет, Айс, не приближаясь к окну, взглядом распахнула створки.
— Привет, — сказал Зверь.
И улыбнулся — белые зубы ярко сверкнули в полутьме.
— Тарсграе, — только и выговорила Айс.
Прямо под ее окном висел двухместный «болид», висел чуть накренившись, потому что Зверь, ничтоже сумняшеся, сидел на борту, свесив ноги в семиэтажную пропасть.
Столица уручьего царства. Дворцовый комплекс. Этажом выше начинаются царские покои. И гвардии пилот наиболее вероятного противника, оцененный в миллион золотых, сияет улыбкой, зависнув на своем «болиде» в самом центре этого осиного гнезда.
— Ты с ума сошел, — Айс подбежала к окну, — ты ненормальный, ты… нет, ты правда, сумасшедший! Что? — она недоуменно осеклась, когда Зверь протянул ей руку.
— Пойдем, — сказал он, — ты же не собираешься провести вечер в этой дыре?
— Куда? — очень умно спросила Айс.
— В Цесарру, — удивился Зверь, — куда же еще везти настоящую леди? Нет, можно в Лонгви, но я Лонгви не люблю. Впрочем, если ты настаиваешь…
— Ты хоть знаешь, сколько здесь охраны? — поинтересовалась она.
— Приблизительно. Давай руку.
— Подожди, я же не одета… Нет, о чем я вообще… Великая Тьма, Зверь, ты совершеннейший псих… Здесь опасно!
— Точно, — согласился он и глянул вниз, чуть не перевернув «болид», — можно так брякнуться — по всему двору брызги. Представляешь, как завтра все удивятся? Выходит это царь с утра на крылечко, а вокруг мозги разбрызганы.
— Какие мозги? — она из последних сил старалась сохранить здравость рассудка. — Были бы у тебя мозги, ты сидел бы дома.
— Да ну, — Зверь поморщился, — я из госпиталя сбежал. Дома меня сейчас во как ждут. С силовыми установками, чтобы хватать, вязать и лечить. А чего меня лечить? Я твоими молитвами здоров и счастлив. Они же со злости… — он сделал большие глаза, большие, испуганные и загадочные, — изучать меня начнут. И нахрен замучают, — закончил буднично и печально. Оглядел ее с головы до ног: — Зачем тебе одеваться? Ты и так одета.
Айс посмотрела на свои потертые замшевые штаны, на мужскую рубашку и вздохнула:
— Подожди. Я быстро.
— Ага, — проворчал Зверь, скатываясь внутрь «болида», — как же. Знаем мы это быстро.
В перерыве между полетами, стоило «Блуднице» влететь в ангар, как «болид» тут же подхватили, перевернули, вытряхнули Зверя на пол:
— Кто она? Колись, Суслик!
— А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… — пропел Зверь, не вставая.
Оглядел склонившиеся над ним лица. Покачал головой: