Осада Ченстохова
Шрифт:
При Сигизмунде III, когда вкус к новой архитектуре все больше распространялся, а старые маленьких размеров готические костелы стали по всей Польше заменяться громадными зданиями, Ченстоховский костел и монастырь, пожелав сравняться с другими, начали расти вверх.
Как раз во время начали паулины обносить святыню стенами и строить здания лучше и прочнее, так как снова им стали угрожать нападения. В конце первой четверти XVII столетия наружная стена уже окружала Ясную-Гору.
Достойна упоминания жертва убогого монаха, последнего проповедника, горевшего пламенем веры ксендза Петра Скарги. Он прислал для алтаря свечу, слепленную его собственными
Сын Сигизмунда, набожный и храбрый Владислав IV, осыпал дарами Ченстохов. В 1633 году он, прося сил у неба на трудное управление краем, упал ниц с мольбой перед Божией Матерью. Точно предчувствуя грядущие бури, он поспешил с окончанием начатой твердыни и тем оградил обитель от напасти, которую, неизвестно, предвидел ли он. Быть может, он обладал пророческим даром, а может быть, тягостное предчувствие говорило ему, что он не оставит потомка и отдаст Ягеллонский скипетр в руки слабого Яна-Казимира.
Провожая останки своей жены, посетил он еще раз Ченстохов, но тогда вместе с ним еще находился его сын, которого вскоре отняло от него небо. Передают, что ребенок дважды преклонял колени перед образом девы Марии, как бы прося защиты от смерти, как бы молясь невинной душою за край, над которым он должен был царствовать; но Бог взял его к себе, прежде чем он коснулся короны своих предков, чистой, печальной, святой, но повитой терниями.
Предшественник Яна-Казимира был одним из королей, оставивших в Ченстохове наибольшую по себе память. Несколько раз он навещал это место; а угасая на смертном одре, он, почувствовав облегчение в страданиях, слал еще туда свои последние благодарственные молитвы. Он умер. После него Ян-Казимир принял в слабые руки тяжелое наследие. Отправляясь на коронацию, набожный потомок Ягеллонов не миновал образа Богородицы; на обратном пути, уже женатый, пришел он просить благословения в супружестве, а позже, в дни тревоги и бедствий, не раз заезжал он на Ясную-Гору, прибегая под покров Заступницы скорбящих.
II
Как разразилась над Польшей жестокая вьюга, и как сдавалась шляхта вместо того, чтобы бить врага
Уже на вершине Ясной-Горы гордо возвышались стены нового костела, часовни и монастыря; у ее подножия в том месте, где забил ключ, был построен костел св. Варвары; с другой стороны, как бы на страже, встала часовня св. Роха, а с третьей — св. Иакова. Часовня иконы Марии расширилась и значительно увеличилась, а из даров и богатств, собранных веками, было решено отлить серебряные статуи и украсить большой алтарь черным деревом и серебром, как бы для возбуждения жадности новых гуситов.
Тем временем небо над Польшей начало хмуриться, зловещие знамения, которые простой народ считал за предостережения милосердного Бога, предвещавшие бедствия, увеличивались с каждым днем. За несколько лет перед тем сгорело подожженное злоумышленниками местечко Ченстохов; за год до нашествия неприятеля огонь случайно уничтожил высокую колокольню костела. На небесах искрились кометы, и происходили таинственные явления; страх сжимал сердца людей.
Набожные люди с ужасом наблюдали эти вещие знамения на земле и на небе, на звездах и солнце, и верили, что Отец Небесный, прежде чем послать наказание, шлет предостережения. И не напрасны были опасения, так как приближалось время небывалых бедствий и невиданных унижений и горя.
На Руси восстали казаки, дав волю долго заглушаемому чувству ненависти. Царь Московский взял Вильну, которую Радзивилл
Весть о нападении Карла-Густава сначала казалась неправдой, и казалось невероятным, чтобы он отважился напасть на страну, население которой могло встать, как один человек, на защиту родного очага. Сначала говорили: он не перейдет Нотеца и Варты! Но Бог захотел покарать и орудием своей кары избрал изменника.
Еще смеялись над шведами, когда подканцлер Радзеиовский готовил уже им в Великой Польше торжественный прием. Как вдруг широко распространились страх и молва о том, что Карл перешел Варту, а воевода калишский Грудзинский и воевода познанский Опалинский присоединились к нему. Великополяки отреклись от своего короля, широко отворили ворота пришельцам, протянув им вооруженную руку.
Еще Польша не очнулась, пораженная нашествием шведов, когда они уже овладели Познанью, Калишем, Косцяной, Крушвицей, Быдгощем и быстро приближались к столице, к Варшаве. Измена великополяков была причиной всех позднейших бедствий, так как она была дурным примером, так как говорила о возможности того, о чем никто раньше, кроме Радзеновского, не думал — об отречении от своего короля, нарушении присяги, добровольной покорности бесправному пришельцу, не имевшему ничего общего с Польшей, явившемуся завладеть ею.
Ян-Казимир, отчаявшись в силе королевства, сыны которого, даже не пролив капли крови, сразу перешли на сторону врага, — с тяжелым сердцем, от сознания своего бессилия, отступил к Кракову; но и здесь нечем было защищаться. Мужество Стефана Чарнецкого и горсти его товарищей не могло спасти столицу, и эта дорогая реликвия была обречена на разрушение. Из Кракова изгнанник-король уехал в Спиж, а Краков еще защищался остатками своих сил.
Последний союзник католической Польши, ее наемный друг, хан татарский, который сегодня служил Хмельницкому, завтра гетманам, — видя разоренный край, захваченные области, а короля в изгнании, — ушел в свои степи, ожидая, на кого бы напасть, с кем воевать? Для него все неверные были одинаковы; лучшим был тот, кто платил.
Трудно себе представить, каким ужасным было состояние страны в то время; короля не было, не хватало защитников; всюду были предатели, всюду появлялся неприятель, и растерзанное наследие Ягеллонов распадалось на части. В Вильне правил Хованский, Краков осаждал шведский генерал Виттемберг; в Варшаве губернаторствовал швед вместе с изменником; по воеводствам день ото дня все чаще присягали Карлу-Густаву. Не было надежды, не было спасения, и казалось, что последние минуты долгого беспечального житья погребальным звоном проносились над головами людей, не знавших, к кому склониться под защиту. Направление умов было таково, что исчезала последняя надежда; бежали к изменникам, к неприятелям; остальные вздыхали и ждали помощи… от татар. По рукам ходили какие-то письма, извещавшие об этих союзниках, а тем временем город за городом, крепость за крепостью сдавались, объятые ужасом, неприятелю.