Осень 1943 года

Антонова Людмила Викторовна

Так или иначе, ясно одно: фашисты мстили мирным жителям за своё поражение на огромном советско-германском фронте, за провал своих планов. Пожалуй, что это была наиболее вероятная причина и их набега на Красуху в это серое ноябрьское утро. В час, когда произошёл взрыв, многие из жителей работали на гумне (гумно – огороженный участок земли в крестьянском хозяйстве, предназначенный для хранения, молотьбы и другой обработки зёрен хлеба), молотили пшеницу. Чувствуя недоброе, бригадир сказал, чтобы люди скорее расходились. Но было уже поздно. Грузовики прямо по снежной целине обошли деревню.

Солдаты прыгали с них на малом ходу и бежали к избам. Алексей Дмитриевич Дмитриев, заметив неладное на улице, вышел со двора, и, увидев офицера, направился к нему.

– Жители тут не виноваты,

могу поручиться головой.

Офицер отдал приказ солдатам, и те пронзили Дмитриева штыком. Это было вступление к чудовищной трагедии, разыгравшейся несколько позже.

В сорок третьем, в тьме метели на село моёНабежали, налетели псы и коршуньё.Триста душ ни в чём невинных выгнали на снег.Затолкали в пасть овина триста человек!В каске, будто бес двурогий, лаял гауптман:«Покажите путь к берлогам Пар – ти – зан!Три часа на размышленье. Драй и нуль минут.Исполняете – прощенье, Нет – капут!»Нет! Ни слова об отряде. Замер стар и мал.И ни звука о пощаде враг не услыхал.Заплескалось пламя в крыше, взвился адский чад…Не слыхал – и не услышит. Мёртвые молчат.Только память не забыла горевальных дней:Это было, было, было на земле моей.На земле седой и слёзной, льющей кровь свою, –Неподкупной, гордой, грозной в праведном бою.Всем, в ком – тьма, кто к миру глухи,Следовало б знать,Что Россию, мать Красухи,Лучше не пугать!

Гитлеровцы бросились к домам и стали их поджигать. Жители пытались выгнать скот и спасти кое-какое имущество. Палачи били людей прикладами, стреляли и кололи, а вынесенные вещи бросали в огонь. Оставшихся в живых стали сгонять в конец деревни. Нина Михайловна по канаве сумела уползти. Уже за деревней догнала Женю Павлову, комсомольского вожака. Полчаса назад её гнали со всеми к гумну. Отец посоветовал ей бежать: он подумал, что их погонят в Германию, а у Женьки гордый характер и строптивый – не ей быть в рабынях. Послушавшись отца, она прыгнула в канаву. По ней тоже стреляли, но промахнулись.

Со стороны теперь она видела, как немцы загоняли людей в гумна, как к большим воротам они тащили доски, солому и канистры с горючим. Её осенило: фашисты хотят сжечь людей. Но она знала, что с обратной стороны гумен есть маленькие дверцы, в которые при молотьбе выбрасывают отходы. Женя поползла обратно. Но её заметили и пронзили штыком. А людей всё вели к гумнам и толкали к открытым дверям. Две молодые старорусские беженки попытались не идти, но их швырнули в гумно силой. Мария Лукинична Павлова, шедшая с ребятами – одиннадцатилетним Николаем, шестилетним Витей, десятилетней Галей и семилетней Надей, на мгновенье потеряла детей – их увлекла людская толпа. В тот же момент сильный удар свалил её с ног. Она потеряла сознание и уже ничего не видела и не слышала.

А в двух гумнах дело шло к своему ужасному концу. Людей били прикладами, в них стреляли из автоматов. Беззащитных не только убивали, над ними ещё и глумились. Офицер требовал указать нахождение партизан. Все молчали. Слышались только крики малолеток, которые не понимали, что плакать нельзя, да иногда голоса матерей, просивших пощадить хотя бы малолетних детей. Люди молчали, а время шло. И вот уже заколачивают двери, обливают горючим ворота и стены, подносят горящие факелы и скоро оба гумна превращаются в высоченные факелы. Сквозь бушующее пламя и дым неслись стоны, плач и крики. Солдаты отвечали на них беспощадным автоматным огнём.

А Мария Лукинична Павлова пришла в себя тогда, когда догорали оба гумна. Безумными глазами смотрела она на всё то, что осталось от самых дорогих для неё существ. Плохо видя, и ничего не соображая, она поползла в сторону. Встретившая её в соседней деревне Нина Михайлова, еле узнала Марию Лукиничну. Ночью над Красухой стояло кровавое зарево. Фашисты оцепили деревню, а затем заминировали и подступы к ней, чтобы люди окрестных деревень не скоро узнали об этом

злодеянии. Вряд ли удастся восстановить все имена несчастных, ставших жертвами фашистов в этот день.

Скорбный список не полон: не выяснены имена всех погибших граждан Красухи, особенно её малолетних жителей. А беженцы соседних селений? А беженцы Старой Руссы и других новгородских городов и сёл? Почти триста человек… Честных, скромных тружеников земли, мечтавших о мирной, спокойной жизни.

Самому старшему из сожжённых жителей деревни было 108 лет, а самому младшему – 4 месяца. А в этот день в его деревне погибло 47 человек. Из семьи Якова Григорьевича – жена на шестом месяце беременности, сын Николай 16 лет, сын Петя 9 лет и невестка, жена брата с двумя ребятами. Горе Якова Григорьевича, оставшихся в живых красухинцев и многих-многих тысяч людей никто не может облегчить. Нет на свете врача, который исцелил бы тяжкую душевную рану.

И люди, испытавшие, что такое фашизм на себе, и знающие о войне минувшей лишь по книгам, воспоминаниям, фильмам не хотят, чтобы подобное повторилось.

Плач страждущей, но выжившей Красухи,Казалось, уничтоженной дотла,До сей поры доносится до слуха…Застывшая от горя мать-старухаСвидетелем голгофы той была.Но что она поведает – немая?Лишь горе на лице и рядом – прах.Немой вопрос в её очах читаю:«За что нам доля выпала такая?»Окаменели слёзы на глазах.Чем ближе холм – тем явственнее звоныЧерез года, от тех зловещих дней,Как вздохи матушки-земли, как стоны,Одолевая на пути препоны,Доносятся всё чётче и сильней.Но что же здесь всё предано забвенью?Никто не слышит стонов почему?Что, нам необходимо повтореньеУроков горьких, разве в них спасенье?Вы присмотритесь к этому холму,Где выросли поодаль над полямиЗла символы бетонных три столба,И вспомните, ЧТО скрылось за годами,Что БУДЕТ, если мы забудем с вами, –Отцам какая выпала судьба…Постойте здесь с закрытыми глазами,И всё всплывёт, и снова всё всплывёт,Что МОЖЕТ БЫТЬ ещё со всеми намиЗа теми, за зловещими столбами…Пусть память те столбы переживёт.А над Красухой тучи гонит ветер,Старуха-мать согбенная молчит,Как будто слышит свист зловещей плети…«Что ж не живётся мирно вам на свете?» –Журавль с гнезда у трёх столбов кричит».

27 ноября 1943 г. Суббота. В течение 27 ноября в районе западнее Пропойска наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжают вести наступательные бои, в ходе которых занимают несколько населенных пунктов.

Между реками Сож и Днепр, в районе северо-западнее Гомеля, наши войска продолжают успешное наступление и овладевают районными центрами Гомельской области городом Чечерск, Уваровичи, а также занимают более 80 других населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты: Аннополье, Малыничи, Сойки, Науховичи, Шепотивичи, Дудичи, Липа, Михалевка, Пытьковка, Дуравичи, Лапичи, Особин, Блюдница, Руденец, Роги, Азделин, Ивановка, Телеши, Галеевка, Задоровка и железнодорожные станции Костюковка, Уза, Прибор, Якимовка.

В районе нижнего течения реки Березина наши войска с боями занимают населённые пункты: Сокол Виноградов, Закрев, Якимовская Слобода, Чирковичи, Здудичи, Судовица, Прудок, Мольча, Кобыльщина.

В районе нижнего течения реки Припять наши войска овладевают районным центром Полесской области городом Ельск, а также занимают населённые пункты: Огородники, Карповичи, Дворище, Рудня Белобережская, Белый Берег.

В районах Коростень, Черняхов и Брусилов советские войска отбивают атаки пехоты и танков противника.