Осень прежнего мира (Семь цветов магии, Ралион 3)
Шрифт:
– Неплохая экипировка, – произнёс он наконец. – Это ж не люди были, а целые армии. Ты посмотри, сколько на нём было колец, – он ткнул пальцем в блестящую россыпь. – Жезл… арбалет с полным комплектом разрывных стрел… сколько их ещё там, Олли?
– Шесть, – коротко ответил художник. Дрожь в руках всё не проходила.
– Если я не ошибаюсь, подобные стрелы запрещены к употреблению, – произнесла Коллаис после некоторого раздумья.
– Верно, – отозвался её брат, с интересом рассматривая угольно-чёрный наконечник стрелы. – Запрещены.
– Сначала надо выйти отсюда, – возразил Ользан, поднимаясь на ноги. – И, кстати… Лаис, у тебя, кажется, была освящённая вода?
Девушка кивнула.
– Надо обработать останки. И человеческие… и… эти. Дай-ка бутылочку.
– Идём вместе, – Коллаис поднялась с колен и пристегнула меч к поясу. – Возьми арбалет на всякий случай.
– Бревин? – позвал Ользан шантирца, который сидел и самозабвенно вращал в руке жезл.
– А? – тот не сразу оторвался от новой игрушки.
– Обыщи пока комнату. Сундук не трогай, но всё остальное обыщи. Мы – первые посетители за долгое время.
Бревин услышал два глухих взрыва неподалёку; но криков о помощи не было слышно – следовательно, можно было не беспокоиться. И действительно, спустя ещё пять минут появилась его сестра вместе с Олли, оживлённо что-то обсуждая.
Всё это время шантирец клял себя за то, что согласился раскапывать эту пыль. Он успел надышаться ею на несколько лет вперёд. Однако улов был неплохим: несколько десятков старинных монет, два широких меча и кинжал в ножнах, завёрнутые в некогда плотную, а теперь рассыпающуюся от прикосновения ткань и великое количество разнообразного хлама.
Его сестра посмотрела на находки и покачала головой.
– С чем вы там сцепились? – спросил её брат, заходясь кашлем.
– Ещё одна такая штука, – махнула Коллаис рукой. – Помнишь те две двери? Как я и думала, это погребальные камеры. Могилы там, хвала богам, не разграблены, но в каждой камере было по пугалу. Теперь там чисто. Жаль, освящённой воды не осталось…
– Могилы, говоришь, не разграблены… – глаза Бревина блеснули. Ользан усмехнулся.
– И не мечтай, – сердито перебила его сестра. – А если соберёшься этим заниматься, то без меня. Тем более, что там в основном похоронены обычные солдаты и ничего путного тебе всё равно не найти.
– С чего ты взяла, что солдаты? – изумился шантирец. На вид этим руинам было несколько столетий. Откуда ей знать язык?
– Олли сказал, – объяснила Коллаис и указала рукой на художника.
Воцарилось молчание. Бревин ожесточённо отряхивал пыль со штанов, но тут же на них оседала новая.
– Чем больше я тебя знаю, тем сильнее боюсь, – объявил он, обращаясь к Ользану. – Слушай, сколько языков ты знаешь? Сначала этот сундук, теперь могилы… Ты вряд ли намного старше нас – тебе от силы лет двадцать пять…
– Двадцать шесть, –
– А ты уже и храмовый художник и языки все знаешь… Я тебя недооценивал, это точно.
– Не знаю, – пожал плечами Ользан. – Как-то всё само собой даётся. В особенности легко даётся, если не стремиться добиться этого во что бы то ни стало.
– Надо у тебя этому научиться, – Бревин критически осмотрел свои руки и вытер их об одежду. А то мне уже двадцать три, а я так и не научился осторожности. Надо же, попались, как дети малые…
– Олли, а что с сундуком? – Коллаис, присев, осторожно рассматривала рельеф. Он состоял из десятка переплетённых в разных сочетаниях фигурных элементов. Рельеф был, несомненно, сделан из чего-то с примесью меди: кое-где виднелись характерные зеленоватые пятна.
– Да, действительно, – Олли извлёк откуда-то из воздуха лист бумаги и, усевшись рядом, принялся перерисовывать очертания рельефа. Убедившись, что его не оторвать от этого занятия, Коллаис с Бревином сели сортировать свою добычу. У двух предметов – небольшой золотой монетки и богато украшенного кинжала – её медальон разгорелся по краям ярко-красным свечением и девушка велела не прикасаться к ним голыми руками.
– Что-то с ними нечисто, – пояснила она. – Я не знаю, что, и лучше оставить их, где лежат.
– Так я и думал, – проворчал Ользан за их спинами и, обернувшись, Коллаис увидала, что он стоит на коленях, сосредоточенно рассматривая узор.
– Что? – спросила она, придвигаясь поближе.
– Я не могу перевести в точности, – Ользан вытер пот со лба, сотавив на нём грязную полосу. – Достать отсюда что бы то ни было вряд ли удастся.
– А там есть что-нибудь? – поинтересовался Бревин, перекладывая мелкие предметы в небольшой мешок. – По виду, только пустота. И то, как ты говоришь, её лучше не трогать.
– Там может быть множество вещей, – пояснил художник, поднимаясь на ноги. – Но это… даже и не алтарь… трудно подобрать правильное слово. Здесь лежит то, что не должно достаться другим. Попытка достать отсюда что бы то ни было сопряжена с огромной опасностью.
– Да уж… – согласился Бревин, подходя поближе. – А жаль… Если там есть что-нибудь, я был бы не прочь достать это…
Крышка сундука, словно ожив, принялась медленно и бесшумно закрываться. Путешественники следили за ней зачарованно, пока Ользан не крикнул:
– Не дай ей закрыться!
Крышка уже не скользила, а падала, стремительно набирая силу и Бревин не придумал ничего умнее, как метнуть в щель ножны со своим мечом.
Раздался оглушительный звон и хруст.
Крышка тут же успокоилась и не сопротивлялась, когда Ользан откинул её назад.
Ножны скользнули внутрь «смолы» и исчезли в её глубине. Бревин кинулся было их подхватить, но вовремя одумался.
– Как видишь, надо следить за своими словами, – произнёс Ользан спокойно. – Этот сундук привык получать, а не отдавать.