Осенние озера (Вторая книга стихов)

Кузмин Михаил Алексеевич

7. Беловой автограф – РНБ. Черновой автограф – РГАЛИ. Как люблю я запах кожи. См. в повести «Крылья»: «…пахло кожей и жасмином» (Кузмин М. Первая книга рассказов. С. 311). Улица Calzajuoli (правильно – Calzaioli) находится во Флоренции, как и Лунгарно (набережная реки Арно). Тебе было тогда три года. Кузмин был в Италии в 1897 г.

8. Черновой автограф с датой: 4 ноября – РНБ (та же дата в Рук. 1911). В нем между ст. 8 и 9 были еще 4 строки, впоследствии зачеркнутые:

Рожь сожнут, спекут нам хлебНе заметишь мелких блесток.От любви ведь я ослепНе замечу мелких блесток.Голый отрок – Амур.

9. Беловой

автограф – Изборник. Черновой автограф с датой: 27 октября 1911 – РГАЛИ (та же дата в Рук. 1911).

VI. 155–166. В Рук. 1911 цикл датирован «1911. Декабрь», имя и отчество С.В.Миллера названы полностью. Переписаны только ст-ния 1–6 (без нумерации, неизвестной нам рукой). Беловой автограф цикла с общим посвящ. С.В.Миллеру распался на 2 части (обе – РГАЛИ). В фонде Кузмина – ст-ния 3, 4, 2, 5, 9, 1, 6, а в арх. Я.Е.Тарнопольского – ст-ния 10, 8, 11, 12, 7 и, помимо того, заключительное ст-ние под Э 13, не вошедшее в текст книги:

Вдвоем опять, летим вдвоемНа милое нам пепелище.Казалось – чистый водоемВернет нам прежнее жилище.Пусть смутен тусклый небосвод,Все то же солнце нам сияет,Любовь – надежнейший оплот,Как прежде, нас соединяет.О день возврата, вечер встреч!Здесь Князев, Валечка, Сережа,Но сквозь приветливую речьСудьба твердит одно и то же.

Сергей Владимирович Миллер – молодой офицер, пропавший без вести во время первой мировой войны. Первое упоминание о нем в Дневнике относится к 16 ноября 1911 г.; отношения, постепенно затухая, тянулись довольно долго. В письме от 15 августа 1912 г. Кузмин просил владельца изд-ва «Скорпион» С.А.Полякова снять в книге посвящение цикла Миллеру (ИМЛИ, арх. С.А.Полякова), однако в части тиража посвящение осталось.

1. Беловой автограф – Изборник. В автографе РГАЛИ ст. 14: «Словно царский двор!» В Рук. 1911 дата: 9 декабря 1911. Тимьян – фимиам (см.: Бессонов. С. 107).

2. Беловой автограф – Изборник. В Рук. 1911 дата – 7 декабря 1911.

3. Беловой автограф – Изборник. В Рук. 1911 дата – 8 декабря 1911.

4. Беловой автограф – Стихи-19. В Рук. 1911 (с датой – 8 декабря 1911) ст. 1: «Ты сидишь и стихи мои пишешь».

5. В Рук. 1911 дата – 9 декабря 1911. «Сплошная седмица» – любая неделя без постных дней.

6. В Рук. 1911 дата – 3 декабря 1911. Я знаю, я буду убит и т. д. Ср.: «Вчера, как я ехал домой и ветер холодил лица, мне представилось, как сладко умирать на снегу застреленным; именно на снегу; мне ничего не было бы жалко» (Дневник, 29 ноября 1907).

9. Беловой автограф – Изборник. В автографе РГАЛИ ст. 2: «И надпись: „Плоть бесплотну ешь!“». Описываемое в ст-нии здание, идентифицировать которое нам не удалось, должно находиться в Москве, как и гостиница «Метрополь», где Кузмин останавливался в свои приезды в Москву, и телеграф на Тверской. Кузмин с Миллером были в Москве в декабре 1911 – январе 1912 г.

12. Беловой автограф – Изборник. Смирна – ароматическая смола.

VII. 167–174. В комментарии ССт и Избр. произв. указано, что «трое» это, помимо Кузмина, С.С.Позняков и художник В.П.Белкин. Однако, как показывает Дневник, цикл посвящен влюбленности Кузмина в приказчика фабрики в Окуловке Феофана Игнатьевича Годунова, в которого одновременно была влюблена племянница Кузмина Варвара Прокопьевна (1894–1979). См. Минакина Н.Н. Воспоминания о Сергее Ауслендере и Михаиле Кузмине / Публ. Т.П.Буслаковой // Филологические науки. 1998. Э 5–6. С. 106–107. Имя Годунова впервые встречается в Дневнике 8 марта 1909. См. подробнее: Malmstad John E. «Real» and «Ideal» in Kuzmin's «The Three» // For S.K.: In Celebration of the Life and Career of Simon Karlinsky. Berkeley, 1994. P. 173–183. В Рук. 1911 ст-ния перенумерованы карандашом, цикл завершается неопубликованным девятым ст-нием:

Ты сам сказал: «Нас только двое».Ну что ж? пойдем тогда вдвоем.Зажглося небо грозовое,Как медно-красный водоем.На камне бурю переждемСредь вихря, визга, свиста, воя.Души не две ли половиныТот камень снова сочетал?Пусть ночи синие павлиныВзлетают в пламенный металл,Пускай под эхо звучных скалСольются темных две пучины!Но сердцу ль смелому смутитьсяОт вопля волн и грома гор?И камню ко дну покатитьсяВелит ли яростный напор?Двойной и светлый приговорСудьбы нам вынесет страница.

Черновой автограф цикла – РГАЛИ. 11 и 13 июля в Дневнике помечено: «Писал стихи», 8 августа Кузмин переписал стихи для «Аполлона» (очевидно, для первого номера, т. е. ст-ния 2 и 3 данного цикла).

1. Беловой автограф – Изборник. Ср. запись в Дневнике 8 июля 1909: «Вчера Годунов просил сегодня утром его встретить. Я проснулся очень рано, тихонько встал и, вышедши в шляпе уже на балкон, нашел там Варю. Она ждала Фонечку, чтобы передать ему письмо. Пошли вместе. Годунов был поражен, увидя нас вдвоем. Тихонько шли. Варя позвала в поле, собрать цветы, пошли втроем, было так весело, молодо и хорошо, как редко бывало; я свои цветы отдавал Варе, Годунова же букет она дала мне. Вероятно, он опоздал в контору, а сегодня приехал Карпов. Придя домой, всех нашли спящими, только зять вставал; мы его поздравили и отдали цветы. Сестра сказала зятю, так что я слышал, что каждый, каждый миг, проводимый мною, зло, что я гублю Сережу и Варю, и т. д. Зять попросил меня уехать сегодня же».

2. А. 1909. Э 1. В Рук. 1911 дата: 1909. Июль.

3. А. 1909. Э 1.

4. Ср. запись в Дневнике 7 июля 1909: «Сережа нездоров, говорит, что теперь на моей стороне. Говорили очень дружески. Потом я писал, как вдруг слышу, что он плачет, больше и больше, вроде истерики; я стал его успокаивать, давать воду, целовать, гладить, маму не велел звать; потом стал бредить: „Где Годунов? Ведь его убили! Я видел нож. Проклятая! Не может быть, нет, нет!“ Я все-таки стукнулся к сестре, та воскликнула: „Когда только это кончится“. Зять пришел, послушал и, сказав: „Это он во сне“, ушел. Я еще долго сидел на полу около Сережи. Никогда я не чувствовал к нему большей нежности и жалости».

5. Ср. в Дневнике 8 июля 1909, когда Кузмин по настоятельным просьбам родных уезжал в Петербург: «На станцию почти сейчас же пришел и Фоня с шиповником для меня. Просидели очень долго, пропуская поезда, говорили деловито и нежно; его заботливость меня трогает. Сидел, все время держа меня за руку, вроде Вишневских; разве я этого хотел. Теперь перед самим собою я говорю, что, даже если б он сам захотел, я бы удержался и удержал его, что, если бы, скажем, он женился на Варе, я бы любил их еще больше обоих. Мечтали, как дети, о жизни в Боровичах. Медорка клала морду на колени и смотрела умильно; написали записку: „Прощайте, живите без помехи“. Когда Фоня вернется, у моста привяжет Медор эту записку и впустит ее в наш двор. Годунов все печалел больше и больше. Мать его хотела бы хоть на 5 мин. меня видеть. К нашим ходить не будет, постарается, чтобы спектакля не состоялось. Мечтал о неосуществившемся, как он хотел брать отпуск, чтобы идти со мной и Сережей в Валдайский монастырь, верст за 80, как хотел заниматься со мною, делать музыку, говорить, гулять, слушать, слушаться, что кому мы помешали? Как судьба несправедлива. Смотря на часы, говорил, будто умирая: „Еще 20 м. 15. 10. 5“. Долго прощались, целуясь и на платформе, и с площадки, бежал за поездом без шапки, и Медорка бежала. Потом побредет по грязи в темноте домой. Так я уехал».