Осенние визиты. Спектр. Кредо
Шрифт:
– Ро… Романов…
– Владимир Павлович? – уточнил Илья с легкой заинтересованностью. Мужчина торопливо закивал. – Забавно… забавно.
Он отошел к стене, так чтобы видеть через окно пространство перед домом.
– Что вам приказали?
Кажется, у конкурента возникла легкая надежда.
– Устранить… пятерых близнецов…
пятерых?
– Почему ты так боишься слова «убить»? – полюбопытствовал Илья. – Суть-то не меняется… Имена!
– Зальцман… – Мужчина покосился на старика, так и застывшего
– Для чего ему это нужно?
– Не знаю… он только посредник.
– Угу. А ты не забыл назвать шестое имя?
Мужчина замотал головой так энергично, словно собирался открутить ее с плеч. Впрочем, невелика была бы потеря…
– Где брат старика?
– Уехал… Так он сказал! – Мужчина вновь посмотрел на молчаливого участника их беседы.
– Значит, ботулинический токсин… Старички нажрались грибов и… – Илья поддел ногой пузырек. – «А почему у тещи синяки? Не хотела грибы есть, стерва…»
Мужчина угодливо захихикал.
– У тебя есть некоторый выбор, – сказал Илья. – Ты можешь поднять этот пузырек и сожрать все его содержимое…
– Нет! – выкрикнул мужчина.
Илья пожал плечами:
– Ты выбрал.
Три пули вошло в грудь бывшего юриста, и Владислав Самохин, добрый отец двоих детей и ласковый дедушка трехлетней внучки, довольный собой и жизнью убийца-любитель, отлетел к стене. Он еще видел того, кто принес ему смерть, – человека с холодными голубыми глазами и красивым, хоть и грубым лицом. Видел сквозь боль и сгустившуюся Тьму, и почему-то в последний миг ему показалось, что эта Тьма видна не только ему.
– Передай ей привет, – сказал Илья, отворачиваясь от трупа.
Старик молчал, глядя на него.
– Где твой брат? – беззлобно спросил Карамазов.
– Я действительно не знаю, – ответил старик. – Он уехал рано утром, сразу после завтрака. В Москву, вероятно. Полагаю, мне не следует особо радоваться смерти этих негодяев?
– Не стоит. Я просто не люблю дилетантов… и тех, кто видел меня за работой.
– Это ведь ты взорвал квартиру?
– Да.
– Там погибли невинные люди… дети…
– Поверь, я об этом сожалею, – честно сказал Илья. – У тебя тоже есть выбор, старик.
Его новый клиент посмотрел на валяющийся на полу пузырек.
– Противно… – прошептал он.
Илья одобрительно кивнул.
– Пуля лучше. Это мужская смерть… и мужское оружие. Мне действительно жаль, что так вышло.
– Я могу попросить вас не сжигать дом?
– Зачем? Думаю, дачка застрахована…
Старик кивнул на бумаги:
– Книга. Она почти готова, возможно, ее даже выпустят. «Экология души».
Карамазов почувствовал к нему неясную симпатию.
– Здесь слишком много следов, старик.
– Если вам не очень дорог пистолет, вы можете вложить его мне в руку, – сухо, словно рассуждая о чем-то абстрактном, предложил старик. – Словно я застрелил этих двоих, а потом покончил с собой.
Илья молча подошел к старику и приставил
– Ты можешь помолиться, – предложил он.
– К сожалению, я не верю в Бога. – Голос старика впервые дрогнул.
Илья нажал на спуск.
– Не держи зла, старик, – отступая от тела, сказал он. Неприятная работа. Гнусная. Для таких слизняков, как те двое. Хорошо хоть, пуля вошла аккуратно.
Когда через четверть часа Илья вышел из домика, он не сразу понял, что изменилось. Ему пришлось почти минуту оглядываться, прежде чем до него дошло.
Дверь сортира была открыта.
– Бля… – Илья метнулся к «скворечнику», запоздало заглядывая внутрь. Вот так дедок. Как убедительно он говорил! На мгновение ему захотелось вернуться в домик и поджечь его. Но восхищение немощным противником так и не рассеялось бесследно. – Полклиента. – Он позволил себе улыбнуться. Карамазову еще не приходилось убивать клиентов по частям. Непривычно, но в чем-то забавно.
К электричке он вновь возвращался через лес. Ему очень понравился вкус воды в роднике.
9
– Болеет кто? – спросил водитель, когда они уже подъезжали к больнице. Николай кивнул, не вдаваясь в объяснения. Больница казалась спящей. Никаких милицейских машин, суетящихся людей. Он почувствовал робкую надежду – двойник мог еще здесь не появляться.
Расплатившись из скудного запаса российских купюр – он пока не менял доллары на рубли, – Шедченко вылез из потрепанной «тойоты». Помог сестре, выбирающейся из широкой двери так неуклюже, как способны лишь люди, для которых такси – недоступная роскошь.
– Коленька, почему ты так спешишь?
В голосе Тани был страх. Понятно, у нее все мысли сейчас были о Сашке.
– Не знаю. Правда не знаю. Идем.
Они не сразу нашли двери приемного покоя, спрятавшиеся за углом здания. Шедченко долго жал кнопку, слыша, как внутри здания отзывается звонок. Наконец послышались шаги. Шедченко слегка посторонился, так чтобы в глазок был виден не только он, но и сестра.
– Что вам надо? – настороженно поинтересовались из-за двери. Николай не удивился. Врачи видели, что «скорая помощь» не подъезжала, а визиты ищущих дозу наркоманов случались обычно под утро.
– Девушка, у меня здесь сын лежит, – неожиданно плаксиво, моляще сказала сестра. – Саша Шедченко… Он очень тяжелый. Брат из Киева приехал, позвольте мы пройдем… пожалуйста…
Последовала короткая пауза. Когда через минуту дверь все же открылась, за ней оказались уже не только медсестра, но и врач – плотный, крепкий мужчина. Он внимательно посмотрел на Шедченко и переключился на Таню.
– Когда поступил ваш сын?
– В понедельник вечером. Он в первой хирургии.
– Вы за три дня не выучили, когда часы посещений? Восьми утра еще нет…