Осенних листьев багряный костер
Шрифт:
Деревья вдоль дорожек стояли почти голые, а под ногами шуршала опавшая листва: золотистая с берез, бурая с дубов и багряная с кленов. Лена только недавно полюбила осень: ей вдруг очень по душе пришлись эти нескончаемые питерские холодные дожди, когда так уютно сидеть на диване, завернувшись в плед, и читать какой-нибудь роман, смотреть фильмы, а то и вовсе-дремать. Она даже усмехнулась свои мыслям: похоже старость приходит, если уже тянет подремать!
— Нет, друг, в этот раз ты меня не испачкаешь! — голос Макса ворвался в ее мысли настолько внезапно, что Лена даже подумала, что ей померещилось.
Но
— Ронька, Ронька, иди ко мне! — однако тот даже и не пошевелился.
— Вот видите, Ваш пес дружелюбнее Вас — с укором сказал ей Макс, не поднимая головы. — Он славный малый.
— В последнюю вашу встречу Вы так не считали, а были готовы проклясть «славного малого» за испачканные брюки — пробурчала Лена, которой стало досадно, что собака так быстро переметнулась в «стан врага».
— Я этого не говорил — миролюбиво покачал головой тот — Мне просто тогда предстояла важная деловая встреча, и не хотелось прийти туда с пятнами на брюках
— В воскресенье, в восемь вечера? — с сомнением спросила Лена и прикусила язык. Это, вообще-то, было не ее дело.
— Да, как это ни парадоксально — пожал плечами тот, предпочтя не заметить ни иронии, ни личностей — нужно было передать представителю поставщика кое-какие бумаги, а пересечься с ним в будние дни мне бы не удалось, да и дело было срочное…
Крыловой стало стыдно. Ну ее ли дело, действительно, с кем проводит вечера Макс! Он, кстати, имел полное право встретиться в тот воскресный вечер с какой-нибудь женщиной, так что и иронизировать по этому поводу не стоило.
— Извините-пробормотала она- Это меня совсем не касается.
— Да ничего… — пожал плечами он — В конце-концов, это и впрямь звучит немного… неправдоподобно.
— Так Вы считаете меня недружелюбной? — спросила Лена, чтобы сменить тему.
— Это интересный вопрос — улыбнулся Макс совсем по-человечески — И, боюсь, если я Вам отвечу на него, Вы меня неправильно поймете.
— И все-таки? — настаивала Лена с каким-то азартом.
— Ну, тут такая штука — задумчиво посмотрел на нее тот. — Пока Вы в очках, вот как сейчас, Вас смело можно назвать железной леди. Ни намека на человечность. А вот если их снять — Макс хитро прищурился — появляется, добрая девушка с грустными глазами…
— То есть? — опешила Крылова. Такого ответа она, и впрямь, не ожидала. Она-то думала, что это Ланге-робот, а он считал роботом ее…
15
— То есть, Вы так стараетесь показать себя высококлассным специалистом, что слишком переигрываете. Не к лицу Вам образ строгой учительницы — хитринка исчезла из синих глаз, снова уступив место задумчивости. Он поднялся и теперь стоял рядом.
— По- вашему я не тяну на роль профессионала настолько, что мне приходится что-то там изображать?! — голос Лены звенел от обиды. «Человечности тебе от меня захотелось? С какой стати? На себя посмотри, железный дровосек!»
— Нет, Вы просто не так меня поняли — примирительно улыбнулся он. — Вы-замечательный работник: умный, исполнительный, быстро обучаемый… —
В другое время она бы порадовалась, получив такую аттестацию из уст самого Интеграла, но он оставался верен в себе и умудрился сейчас так похвалить, что на душе остался легкий привкус помоев.
— Тогда с чего такие цветистые комплименты в мой адрес? — зло спросила она.
— Комплименты, почему? — нахмурился Ланге. — Ах, да… Вы иронизируете… Простите меня, я, правда, не то имел в виду. Меня просто озадачивает в Вас эта странная особенность: беспомощный грустный взгляд и острые зубы.
— А Вы не ломайте голову над тем, что к делу не относится. Это, знаете ли, мешает рабочему процессу… Отвлекает — она комкала в руках Ронькин поводок, старательно придумывая причину вежливо распрощаться, но таковых на ум не приходило.
— Вот опять Вы ершитесь, а я, ведь, прощения попросил — грустно вздохнул он. И тут Лену прорвало.
— Ершуусь? А с чего бы мне быть доброй? В первый день после отпуска мне объявляют, что я теперь- за главбуха и работаю с Вами. А Вам все не так: недостаточная компетентность, запущенный донельзя бух. учет, расхлябанность и неорганизованность работников, даже бардак на столе моих подчиненных не упустили из виду! И за все отдуваюсь я! А теперь еще и фейсконтроль… Дрескоду, я, пока, Слава Богу, соответствую… — это было крайне неразумно-орать на собственного начальник, но ей сейчас уже было все равно. Уволит — пусть сам ведет учет в компании.
— Но ведь то же- рабочие моменты — как — то растерянно пробормотал он, явно не ожидая такой реакции.
— А что, по-вашему, такая огульная критика является нормой? — Лена стала потихоньку остывать.
— Это всего лишь стиль работы, и я не думал, что Вы придаете этому настолько большое значение, что…
— Что в конце-концов потеряю терпение? Вам было бы приятно слышать такое в свой адрес?
— А я это в свой адрес слышал много раз — тихо проговорил он.
— В смысле? — опешила Лена. В ее сознании фамилия «Ланге» с некоторых пор была синонимом самого занудного протекционизма, передающегося с молоком матери.
— Вы, я вижу, удивлены — грустно усмехнулся Макс.
— Да, я думала, что протекционизм- это у Вас врожденное — ошарашенно кивнула Лена, даже не осознавая до конца, что говорит.
— Да нет, скорее-приобретенное. Даже не так — вбитое в голову — внезапно разоткровенничался тот. Лена притихла, с интересом ожидая, что расскажет ей Макс. — Вы думаете, кто-то ждал в Германии так называемых соотечественников? Да, была программа переселения… Мы-то, когда уезжали, думали, что нас там ждут, а там… Там нас считали нищими русскими, приехавшими побираться. Смотрели свысока, и даже почти идеальный немецкий не помогал. Местные только нос морщили: русланддойче, что с них взять? Нет, на отсутствие работы мы не жаловались, но дипломы, полученные в советских ВУЗах, в ФРГ просто не котировались, да еще, в придачу ко всем бедам никак не получалось влиться в ту жизнь… Столько запретов и правил там, где не ожидаешь. Вы, наверное, смеяться будете, но регулировалась даже высота газонов… Мы, ведь, пока здесь жили, считали себя самыми настоящими немцами, и дома только по-немецки, не говоря уже о том, чтоб жениться на своих, а тут… Тут получилось так, что до «настоящих» нам далеко.