Осенний любовник

Лоуэлл Элизабет

Она тихо рассмеялась.

Этот звук полоснул Хантера, как молния темноту. А если бы она погладила его вот так нежно, пробормотала что-то, их дыхания смешались бы, потом тела, а после сладкое блаженство разгорелось бы жарким пламенем.

Выругавшись про себя, Хантер посмотрел на пятнистого жеребца.

Грива и хвост Леопарда были густые, черные, длинные, что выдавало в нем древнюю испанскую кровь. Голова красивой формы, черная, гордо посаженная.

На высокой мускулистой шее жеребца просвечивали светлые пятна сквозь черную гриву, белые овалы

становились крупнее на широкой груди, плечах, и чем дальше, тем больше они вытесняли черный цвет. А на боках белый цвет преобладал, на крестце же и задних ногах уже чернели овальные пятна на белом фоне.

Черными, немигающими, как сама ночь, глазами лошадь наблюдала за Хантером поверх загородки. И у мужчины возникло чувство, что конь изучает его так же внимательно, как и он его.

– Шестнадцать ладоней? – спросил Хантер.

– У тебя хороший глаз.

– Ты его используешь на племя?

– Конечно.

Хантер хмыкнул.

– Рискованно.

– Почему?

– Он передаст потомству свою злобность.

– А Леопард ничуть не злобный.

– Расскажи про это солдатам.

– А они не вправе арканить Леопарда, тащить, завязывать ему глаза так, что…

– А он не должен убивать наездника, сброшенного в грязь, – холодно прервал Хантер.

Он отвернулся от жеребца и посмотрел на Элиссу. Ветер играл юбками девушки, поднимая вокруг ее ног парящее облачко из шелка. И даже в тусклом свете луны Хантер видел плотно сжатые губы.

– В любом случае, – отрывисто сказал он, – армия имеет право забирать подходящих лошадей, независимо от того, насколько они злобные. Пайоты безжалостно орудуют на дорогах в Орегон.

– Или калпепперская шваль, переодетая в индейцев.

– Да, в любом случае дело армии – наводить порядок.

– Но у нас нет никаких проблем с индейцами.

– Пока.

Уверенность Хантера раздражала Элиссу. Она оттолкнулась от загородки и встала прямо перед опасным незнакомцем.

– Удивительно, что ты защищаешь армию, – сказала она.

– Почему?

– Совсем недавно они были твоими врагами. Или… – добавила она грубо, – шинель, что в седле, ты забрал у конфедерата, которому сильно не повезло.

– Я не обираю мертвых.

Голос Хантера звучал спокойно и тихо, но от этого еще более угрожающе.

– Я не то имела в виду, – покачала головой Элисса.

– Тогда что же?

Это прозвучало не как вопрос. Как требование.

– Что ты купил шинель, – сказала Элисса. – Как мои мать с отцом покупали мебель и скот у переселенцев, едущих на Запад.

Хантер продолжал смотреть на нее.

– Так часто бывает, – объяснила Элисса. – Большинство едущих на Запад не представляют, какова Невада на самом деле. Мои английские кузины думали, что я вру, когда рассказываю о реках, высыхающих на пути к морю, и что озера испаряются каждое лето и превращаются в соленые кристаллы.

Наконец Хантер кивнул, допуская – Элисса не собиралась заподозрить его в ограблении мертвецов.

Однако Хантеру понадобилось огромное усилие, чтобы не выказать ярость, охватившую его при мысли: она допустила, что он, как и вороны, питается падалью, и после окончания боя торопится спикировать на мертвечину.

"Как, например, Калпепперы, – подумал Хантер, – подлые низкие твари. Вряд ли их можно назвать людьми. Нет, даже не вряд ли. Черные души – порождение дьявола.

Вспомнить хотя бы, что они делают с беспомощными женщинами, а потом продают их испуганных детей команчам по цене, равной цене рубашки!"

С тех пор как Хантер вернулся с войны, он обнаружил: все, ради чего он боролся, – изнасиловано, убито, разрушено, осквернено.

Калпепперами.

Южанами, как и он сам, Хантер. Вот что хуже всего. Двойное предательство.

Медленно и бесшумно Хантер выдохнул. Давно он не испытывал столь глубокой ярости, с того мига, как узнал о судьбе детей. Но какой толк думать об этом? Надо делать дело, а не травить себе душу.

«Отомстить Калпепперам. Мертвым или живым».

И ничто не помешает ему. Ни воспоминания. Ни гнев. Ни сожаление. И, уж конечно, не эта испорченная язвительная девчонка, что сейчас стоит подле него. Еще одна Белинда, которая считается только со своими собственными желаниями, а желания остальных – к черту.

– Хорошо, мисс Элисса Саттон, – сказал Хантер совершенно ровным голосом. – Значит, проблем с пайотами или шошонами нет. Пока нет. А вообще что тебя беспокоит?

– Калпепперы.

– Калпепперы, – медленно протянул Хантер. – Слыхал. Похоже, у них клан не меньше королевского.

Элисса скорчила гримасу.

– Королевского? – насмешливо повторила она. – Едва ли. Породы в их крови еще меньше, чем у блохи.

– Даже в аду существует иерархия. Который из дьяволов главный?

– Мак говорил, старший. Эбнер.

Хантер сжался.

Он давно следил за Эбом Калпеппером и его родней. Он гнался за ними больше двух лет и больше тысячи миль. Каждый раз, когда Хантер приближался, Эб ускользал, утекал как песок сквозь пальцы.

И все это время Эб совершал набеги, насиловал, убивал ничего не подозревающих поселенцев.

«Это должно кончиться здесь. В Руби-Валли, – поклялся Хантер. – И скоро».

Он пропустил между пальцами уздечку Багл-Боя, пытаясь справиться с диким нетерпением, охватившим его, когда он осознал, как близко подошел к тому, к чему стремился, – можно уже протянуть руки к негодяю, продавшему Тэда и малышку Эм команчам на верную смерть.

– Мисс Саттон, – тихо сказал Хантер, – считайте, вы наняли человека с ружьем.

Глава 2

На миг у Элиссы возникло чувство, что Хантер отдает приказ, а не соглашается на ее предложение нанять его на работу.

«Чепуха, – сказала она себе. – Это просто его манера. Видимо, слишком долго он отдавал приказы. Что ж, придется научиться подчиняться приказам».

– Так быстро? – спросила Элисса, повторяя его недавние слова.

Хантер пожал плечами.