Осенняя красавица
Шрифт:
Каждую осень, когда землю покрывают оранжевые и золотые листья, отмечается Праздник Урожая по случаю годовщины того дня, когда принц был превращен в чудовище.
Ежегодно по приказу министра из каждой деревни королевства собираются по одной девственнице возле Камня Праздника Урожая на краю заколдованного леса. Девам выдаются привязанные к столбу Праздника Урожая ленты, и они кружат вокруг него снова и снова, медленно разматывая свои, привязанные к столбу ленты, отступая от чествованного майского дерева. В то время как девы танцуют
Эта дева выбирается невестой чудовища.
Из года в год, когда красивую девушку отправляют в сумрачный лес, это вызывает жалобные потоки слез и глубокую скорбь. И каждый год мы ждем. Мы ждем, что на этот раз это станет именно тем случаем, когда проклятие будет снято, принц влюбится, и наше королевство вернется к процветанию.
Но из года в год проклятие по-прежнему остается, и каждый год на Праздник Урожая должна выбираться новая невеста. Прежние невесты бесследно исчезали и о них больше никогда не слышали, а осень — это время, что порождает страх, а не праздничное настроение.
Сама я пережила двадцать осеней. Меня никогда не выбирали представлять нашу деревню Виндибрук, но поскольку мы живем на окраине этого леса, я неоднократно видела эту церемонию. Девушка из нашей деревни, которая каждый год нас представляет, Роузи, она нежная, милая и прекрасная, с каскадом золотых кудрей и доброй улыбкой. Роузи счастливица. Несколько лет назад Роузи отправилась к мудрой знахарке на окраине городка и попросила совета. Лета, знахарка, сообщила Роузи, что она никогда не будет принесена в жертву чудовищу.
Поэтому Виндибрук отправлял Роузи каждый год в течение последних десяти лет. И Роузи каждый год возвращалась обратно к своей семье. Она никогда не была выбрана, как и предсказала Лета.
Но два месяца назад Роузи вышла замуж, и теперь должна быть выбрана новая дева.
Может, поэтому он мне снился. Все же, это не объясняет, почему я нашла его невероятно возбуждающим. Отчего мне хочется ласкать себя, даже сейчас, лишь подумав о том сне. Отчего весь день напролет я гадаю, что бы произошло, если б я не проснулась и если б осталась на коленях…
Эти мысли заводят меня до конца дня и до самой ночи, когда я должна присутствовать на общем городском собрании. Там находятся и моя мать с отцом. Черт, там все семьи Виндибрука, имеющие дочь, потому что этой ночью будет решены наши судьбы. Будет выбрана та, кто будет представлять нашу деревню на Празднике Урожая… и, вполне возможно, станет следующей невестой чудовища. Мэр крайне напряжен, вытирает пот со лба измятым носовым платком. В двух рядах впереди меня, сидя рядом с отцом, тихо льет слезы моя подружка Шиобан. Анна сидит в самом первом ряду и от гнева у нее напряжена спина, будто она отважилась бросить вызов мэру выбрать именно ее. Однако, она его дочь, и все мы знаем, что ее не выберут. Все до последней скамьи в маленьком зале этого собрания заполнены. Никто не хочет, чтобы их судьбу решил другой.
Моя мама крепко держит меня за руку.
— Ты только сиди тихо, Уиллоу. Что бы ни случилось, не привлекай к себе внимание.
— Все будет хорошо, мама, — заверяю я ее, хотя, честно говоря, не знаю, будет ли. Я подсчитываю девушек этой деревни, достигших брачного возраста. Помимо меня, есть семь девушек, а Кэтриона в следующем году будет уже слишком взрослой по возрасту. Чувствую, что моя кожа обливается холодным потом, правда, я не совсем уверена, это из-за того, что нервничаю, или из-за переполненного тесного помещения. Кажется, этой ночью сюда пришли все жители деревни.
Беглым взглядом я осматриваю переполненный зал, не видя ничего, кроме обеспокоенных лиц. В темном углу комнаты я не ожидаю увидеть Лету, ту самую мудрую знахарку. У нее нет семьи, поэтому очень странно ее здесь видеть. Она смотрит пристально и весьма многозначительно, прямо на меня.
Чувствую, что мои щеки начинают полыхать огнем. Такое ощущение, будто она знает о моих развратных снах, снах о чудовище, которые не снились бы ни одной женщине в здравом уме. Я отвожу взгляд, но потом снова украдкой оглядываюсь через плечо. Лета все еще продолжает смотреть на меня.
Ей что-то известно.
Мне любопытно узнать, что это. Я никогда не разговаривала с Летой. Никто в городке не разговаривал. Она чудная и выходит лишь по ночам. У нее свой крошечный домик на краю озера, и если слухи верны, то она ответит на любой вопрос, но необходимо принести ей что-нибудь в оплату.
Я еще никогда не была настолько любопытной, однако сегодня не перестаю задаваться вопросом, что Лета сказала бы мне, приди бы я к ней домой. Вот интересно, а знает ли она, как выглядит чудовище. Я буквально вне себя от любопытства.
Я поворачиваюсь и вижу, что у моей мамы вниз по щекам обильным потоком катятся слезы. Боже, нет. Я сжимаю ее ладонь еще раз.
— Не плачь, мама. Все будет в порядке.
— Откуда тебе знать? — она всхлипывает, цепляясь за мою руку.
— Потому что знаю, — мое сердце чувствует, что не должно случиться ничего плохого. Во всяком случае, такое ощущение…, будто есть нечто, что вот-вот начнется. Я необычайно взволнована, даже не смотря на то, что все из нас боятся сезона сбора урожая.
Встреча начинается. Взволнованные семьи спорят друг с другом, пока мэр не приходит к решению, что единственный путь, чтобы все было по-честному, — положить имена всех женщин в чашу.
— Пусть выберет Лета, — требует кто-то. — У нее нет семьи. Только так все будет справедливо.
Комната погружается в тишину. Все оборачиваются посмотреть на знахарку, но выражение ее лица остается невозмутимым и спокойным. Чашу подносят Лете, и она, не глядя, сует внутрь руку и вытягивает оттуда бумажку с именем. Она передает ее мэру.