Осенняя радуга

Иванов Михаил

Когда молод и дерзок я был

Когда молод и дерзок я был —ошибался во многом. Меж горними земным красоты не ценил.И цветы рвал безжалостно, с корнем.Словно вечен, по жизни пыля,жить всерьез не считал своим долгом,когда молод и дерзок был яи когда ошибался во многом.Мне не нужен был добрый совет,был я глух к стариковским заветам,полагая, что проку в том нет.Но потом как жалел я об этом!И все ж душу свою, несмотряна все то, что здесь сказано мною,в чистоте сохранил я, творядело жизни с любовью земною.

Старый дом

Который год, не падая, стоитиз сил последних опустевший дом,как о костыль опершийся старик,кто в прошлом весь, чьи думы – о былом.Входная дверь в нем сорвана с петель,давно погас очаг и хлам везде.Уж не метла метет здесь, а метель.Висит клюка без дела на гвозде.Всех тех, кто жил здесь, видит он во сне,и слышит смех под треск горящих дров.О, как он пах смолой – хвала сосне!Как счастлив был давать тепло и кров!И крикам детским, шумным играм ихон снова рад в своих тревожных снах.И отзвук птичьих трелей в нем не стих —струной еще дрожит в его стенах.Дом, тихо становящийся трухой!Те, кто здесь жил, кто здесь имел всегдатвое тепло и добрый твой покой,уверен я, придут еще сюда.Пускай не все. Как должное прими —неумолимо время – многих нет.И даже тех, кого ты знал детьми,да, даже тех, давно пропал и след.

Ручей

Тихо, тихо, словно кошка,ночь приходит в мир, и воттихий свет луна в окошко,лишь откроешь штору, льет.Плавно тихие затоныпогрузились в тишину.Не плывут уже, а тонутдаже реки. Ну и ну!На полях немеют птицы,чайки стынут на пруду.Гаснут дальних звезд зарницы,в облаках, имей в виду.Лишь не дремлет в черной гуще,а журчит все горячейдум моих, вперед бегущий,незатейливый ручей.

Костер

Суета одолела совсем!Убежать бы из города, право,к тихим духам тайги, где ни стен,ни заборов – лишь сосны да травы…Бор, колдуя, с ветвей своих вниззапах хвои льет, вроде елея…Словно выпил прохладный кумыс —на душе как-то сразу светлее.Окружит тебя соснами бор,распахнется душа: стой и слушай.И скажу, запалив я костер:«Дух огня, защити мою душу!»И ответит, в огне замерев,он не делом – намеком скорее:теплый ветер сквозь ветви дереввдруг прорвется и сердце согреет.И тогда мощь земли моей в кровьмне вольется, как сила немая.И я в город вернусь этот, вновьвсе, что жизнь мне дала, принимая.

Забытая коса

Рано утром, поднявшись чуть свет,в час, когда еще в поле роса,накормив, проводил старый деддо ворот молодого косца.Тот разжег, до опушки дойдя,костерок, и в огонь щедро лилсвой кумыс и у Духа огнядля себя всё удачи просил.После правил косу. Луч косой,первый, тихо пронзал в небеса…Вдруг косец замахнулся косой —и в тиши зазвенела коса.Что ж, созрела трава – дед был прав —гнется уж, соком жизни полна…Взмах за взмахом – и скошенных травза волною ложится волна.И холодные капли росы,блеск зари на которых еще,к острию припадают косыи стекают с него горячо.Так вот, духами предков храним,он и косит: ни буря, ни громне страшны ему. Поле за нимразноцветным ложится ковром…Не царями народ наш всегдаславен был – косарями, скорей,ведь была для улуса беда,если не было в нем косарей.Но теперь жизнь другая. Теперьвсё машины – в полях, на лугу…А коса… Коль открыть эту дверь,то висит где-то в дальнем углу.

Мечта

Из слов простых, из малых сих,тех, что идут из сердца, братцы,сложить бы мне великий стих,который мог бы в вас остаться.Иль холст загрунтовать. И вот,внимая струнам тем, что свыше,такой писать вам натюрморт,в котором вновь природа дышит.Иль чувства в звуки воплотив,вам флейтою души нетленнойсыграть всего один мотив —тот, что есть музыка вселенной.Иль, как цветы, сжимать в рукевсю красоту моей отчизны,тому вручая тот букет,кому без родины нет жизни.Но если б что-то всё же смогя из того, мне грустно б стало,что мой земной исполнен долг,а жизнь нельзя начать сначала.

Очарован

Стихами теперь очарован я так,как будто впервые узрел белый свет.В поэзии делаю робкий свой шаг —в том деле, святее которого нет.Стихами теперь очарован я так,что знаю уже: мир устроен не зря.Как будто вокруг прежде был только мрак,и вдруг предо мной заалела заря.Стихами теперь очарован я так,что кажется мне – я уже не умру.И жаворонок, в небе рея как флаг,я знаю, о чем тут поет поутру.Стихами теперь очарован я так,что жизнь все сильней, все отчетливей ялюблю тут, с любым, будь то друг или враг,о жизни словами любви говоря.

Язык Саха родной

Люблю язык Саха роднойза красоту, что краше нет,за то, что он всегда со мной,непостижим, как звездный свет.Люблю родной язык Сахаза четкость: бьет не в бровь, а в глазиная фраза иль строка.Так предок мой стрелял как раз.Люблю Саха родной языкя за душевность теплых слов,ведь, как глоток кумыса, вмигон исцелить меня готов.Люблю язык Саха родной.Он так глубок, как глубь морей,так щедр, как никакой иной,как недра родины моей.

В первый и в последний раз

Живем на свете все мы только раз.И каждый раз для нас – всё как впервые.Был день, когда впервые с неба наслучи согрели солнца огневые.А этот день – без жара и огня.И солнце, если вдруг заглянет в просинь,кричит нам: «Эй, запомните меня!Таким уже не буду!» Словно просит…Ведь, в сущности, проснувшись утром, мыдень, что в права вступает, видим в первый,Но и в последний раз всегда, увы:обычные заботы, спешка, нервы…Так день за днем и тянется оно,из года в год, из лета снова в зиму…И в каждом настоящем дне зерногрядущего заложено незримо.И значит, надо жить – здесь и сейчас.Жить полной жизнью, радостно и смело,ведь в первый и, увы, в последний размы в этом мире. В этом-то все дело!

Сын севера я

Родился я ранней весной,в краю под Полярной звездой,где зной и мороз ледянойживут, став друг к другу спиной.И я по природе упрям —не сдался холодным ветрам.И к цели прямой в летний знойя путь не искал объездной.Как апрельской зарей облака,душа моя так же тонка.И, как предрассветный мороз,силён я и крепок всерьез.Но все же – сын Севера я.И в жаркие если краяпопал, в моем сердце всегда —снег первый на корочке льда.