Ошейники для волков
Шрифт:
– А чем тебе старый плох?
– Да ничем. Ты меня не трогай – я тебя не трону.
– Зря так думаешь, – заметил Меркулов, с прищуром взглянув на собеседника. – Нечего тебе было так лихо дела раскрывать. Глядишь, о тебе бы и не вспомнили. Неужели ты думаешь, что я так стосковался по твоей ехидной физиономии, что стал бы тебя вызывать средь бела дня чаи гонять? Я разговариваю с тобой по просьбе генерального.
– И чего он от меня хочет? – посерьезнел Турецкий.
– Генеральный усомнился в том, что гибель продюсера Иванова – нелепая случайность.
– Какого Иванова? Половина России – Ивановы, – съязвил Турецкий.
– Ладно, не ерничай. Телекомпанию «Спектр» знаешь?
– Смотрю иногда из чувства мазохизма. Очень уж они любят все власти дрючить, кроме, разумеется, четвертой, – отмахнулся Турецкий.
– Однако, Саша, они не мазохисты. Так вот, недавно руководитель этой телекомпании Юрий Иванов попал в автокатастрофу и погиб.
– И что же? Генеральный сомневается, что это Божий промысел? – насторожился Турецкий.
– Очень даже сомневается, Саша.
– А кроме генерального в этом кто-нибудь сомневается? Например, родственники, друзья погибшего?
– Представь себе, что больше никто в этом не сомневается.
– Что же смутило нашего патрона? – спросил Турецкий, сменив ироничный тон на деловой.
– Ну, во-первых, погибший пользовался благосклонностью самого Президента, что и подвигло генерального поинтересоваться обстоятельствами гибели знаменитого продюсера. Во-вторых, нарофоминский следователь капитан Жуков, выезжавший на место происшествия, установил, что тело Иванова слишком сильно обуглилось, хотя по характеру аварии автомобиль не должен был сам по себе так сильно гореть.
– Резонно, – кивнул Турецкий. – А экспертиза что показала?
– Наличие в крови погибшего алкоголя, – задумчиво произнес Меркулов.
– И все? – удивился Турецкий.
– В том-то и дело, Саша, – развел руками Меркулов. – Этот капитан Жуков, видимо, хотел поскорее спихнуть это дело и наделал массу ошибок: он не присутствовал в морге на вскрытии, не поинтересовался, сравнивали ли эксперты прежние медицинские документы Иванова с показаниями, которые были получены после исследования трупа. Словом, маху дал этот нарофоминский следователь. А кашу расхлебывать придется тебе, Саша. Кроме того, место аварии выбрано, скажем так, крайне неудачно.
– Не понял? – удивленно взглянул на Меркулова Турецкий.
– Сейчас поймешь. Дело в том, что я по просьбе шефа поднял кое-какую статистику. Оказывается, на этом участке шоссе аварии случаются крайне редко, а если и случаются, то не приводят к таким последствиям.
Турецкий посмотрел на друга с грустью.
– Значит, Костя, ты всучаешь мне это наверняка глухое дело и ты же потом будешь грызть мне холку, если окажется, что все в этом деле пропахло тухлой политикой?
– Вероятно, да.
– Ну что ж, спасибо хотя бы за то, что не пытаешься подсластить пилюлю. А ведь погиб-то представитель средств массовой информации и пропаганды…
– Пропаганду, Саша, отменили, – тихо возразил Меркулов.
– Я так не считаю. Отменили только на словах… все эти журналюги будут стоять над душой, пока не выпотрошат из тебя подробности расследования. Причем не дай Бог нечаянно им нагрубить, когда особенно досаждать начнут!…
– Выкрутишься, Саша. Тебе же не двадцать!
– А я, Костя, как старая дева: с возрастом становлюсь ранимее.
– Не прибедняйся! О твоих кулуарных подвигах легенды в прокуратуре ходят!…
– Какой ты, Костя, стал железный. В жилетку тебе не поплачешься, совета не попросишь!
– Ладно уж, прости.
– Как думаешь, чем это дело больше пахнет – политикой или деньгами?
– Саша, ты и сам прекрасно знаешь, что одно с другим тесно связано. Начнешь с политики, дойдешь до любимого тобой Кости Питерского, у которого, как ни странно, под крышей какой-нибудь высокий чиновник. И наоборот: возьмешь за хобот солнцевского султана Махмуда, а за него какой-нибудь спикер так вступится с высокой трибуны, что устанешь объясниловки писать.
– Что ж, будем выяснять, где покойный больше всего наследил. У тебя нет таких сведений?
– Есть, но весьма туманные. В свое время этот Юрий Иванов и его студия «Спектр» хорошо проявили себя во время выборов Президента.
– А хорошо – это как? – иронично улыбнулся Турецкий.
– Много было шума, много денег ушло на предвыборную кампанию, все прошло, а Президент остался, – в тон ему ответил Меркулов.
Колобов предложил Яковлеву поехать для осмотра квартиры пропавшего брата на своем «мерседесе».
– Вообще-то МУР хорошо укомплектован. У меня есть свой «форд», – не без гордости заметил сыскарь, но предложение Колобова принял.
– А с нами разве больше никто не поедет? – поинтересовался Колобов.
– Осмотр носит официальный характер, но пока это материал для проверки, но не для следствия. Если понадобится, то следственное дело по данному случаю будет возбуждено, – уточнил Яковлев.
Перед самой дверью квартиры Колобов неожиданно сказал:
– Извините за возможный беспорядок в квартире, товарищ подполковник. Олег – холостяк.
– О чем вы говорите, Сергей Васильевич, – успокоил его Яковлев. – Только сначала войти надо…
– С этим проблем не будет, – кивнул Колобов и достал ключи.
– Не доверяли братцу? – поинтересовался Яковлев.
– Почему же? Просто такое правило. Квартира же не его. Это, скорей, комфортабельное общежитие.
Владимир Михайлович уважительно кивнул: видно, мол, фирму по полету.
Дверь была обычная: без дополнительной решетки, без брони и сигнализации. «Пожалуй, и в самом деле Олег Колобов не был особо ценной фигурой ни для фирмы „Каскад“, ни для концерна „Кононг“, ни для возможных недоброжелателей или конкурентов», – отметил про себя Яковлев.