Ошибка грифона
Шрифт:
– Вообрази, я тоже ее нашел! В нее-то мы и скатились, – пробурчал Варсус.
Кривясь от боли, он подпрыгнул, стараясь нагружать лишь здоровую ногу, и, распахнув крылья, полетел за Дафной. Мефодий же побежал, избегая при Варсусе летать. Он обогнул несколько домов, протиснулся в щель под каменной оградой и неожиданно для себя покатился вниз по склону. Дафна и Варсус, оказавшиеся здесь раньше, подхватили его:
– Осторожно!
Мефодий вскочил, задирая голову. Над ним фундаментами, частями стен и покосившимися колоннами нависал заброшенный город. Они стояли в начале крутого склона, словно в огромной
– Это здесь? – спросил Мефодий.
Дафна и Варсус молчали. В этом месте было что-то гнетущее. Осыпающийся глинистый склон с дырой напоминал распахнутую пасть смерти, которая квартал за кварталом и улицу за улицей втягивала в себя забытый город, перемалывая его в забвение. Ощущение тоски было таким острым, что Мефодий отступил на шаг, опасаясь, что и его затянет.
– А голоса? – спросил он. – Если это Расщелина Духов, здесь должны быть слышны голоса!
Выбрав на берегу место потверже, он опустился на колени и постарался заглянуть внутрь дыры. Дафна на всякий случай придерживала его за плечо. Внутри что-то клубилось. Туман мешал заглянуть дальше, но все же по сквозившему снизу воздуху, по какому-то глухому равномерному звуку, похожему на гул, Меф угадывал внизу нечто громадное, страшное, не имеющее не только дна, но и самой его возможности. Даже пахло здесь не обычной для Тартара серой, а чем-то другим – душным и остро-стерильным.
– Запах страха. Так пахнет в приемной ветлечебницы, где много перепуганных животных! – сказала Дафна, которая как-то водила в ветеринарку Депресняка, ухитрившегося получить тяжелый укус в шею в бою с кавказской овчаркой.
«Вы что, девушка, шутите? Даже трогать его не буду! Он не жилец!» – сказал усатый ветеринар, но все же порядка ради стал промывать рану. Пять минут спустя рана затянулась у него на глазах. Депресняк, выцарапавшись из комбинезона и освободив крылья, удрал в форточку. Ветеринара же его помощница приводила в сознание с помощью нашатыря.
Мефодий вслушивался в неясный гул Расщелины, но голосов не различал. Тогда он протянул руку и осторожно коснулся пара, который не валил из расщелины столбом, а имел четкие границы. Поднимаясь из горловины Расщелины, он бугрился, застывая как мыльная пена.
Прикосновение Мефа, легкое и быстрое, не осталось незамеченным в Расщелине. Мефодий ощутил холод, поднявшийся от кончиков пальцев до плеча. В пустоте Расщелины что-то заволновалось, загудело. Звук разносился каскадами, ширился. Длинная струйка пара попыталась коснуться золотых крыльев на шнурке у Мефа, но отдернулась от них, точно обжегшись.
– Арей! – негромко окликнул Мефодий. – Арей!
Голос его, почти шепот, как показалось Буслаеву, разнесся неожиданным эхом. Казалось, вся Расщелина Духов вдруг рявкнула громко «Арей!», и раздробленное на тысячи голосов имя мечника покатилось вглубь.
От неожиданности Мефодий отпрянул. Прошло совсем немного времени, и туман посреди Расщелины заклубился и, поднявшись прямым узким столбом, начал менять форму. Постепенно он складывался в узнаваемую фигуру. Густел, утрачивал прозрачность. Перед Мефом стоял Арей – такой же, каким Мефодий помнил его по резиденции мрака. Шагая по туману, мечник подошел к нему и остановился в двух или трех шагах.
Обманутый той легкостью, с которой призрак ступал по туману, Буслаев едва не сделал шаг ему навстречу, но Арей, запрещая, предупреждающе вскинул ладонь:
– Не надо. Падать будет высоко! Последний сорвавшийся сюда страж еще не достиг дна, хотя свалился, помнится, около года назад!
– Арей! – воскликнул Меф.
Мечник невесело усмехнулся:
– Мне напоминают мое имя? Я его знаю, вообрази. Хотя многие тут забыли свои имена! Вот и восстановить свою форму я пока могу, а другие уже нет…
Взгляд Арея скользнул по фигуре Мефа и остановился на шнурке с крыльями у него на шее.
– Ну-ка, ну-ка! Ты теперь страж света, синьор-помидор? Да еще и златокрылый! Снимаю шляпу! – Арей поднял руку, словно желая коснуться шляпы, которой у него, впрочем, и не было. – Занятно, – продолжал он, – ты заканчиваешь тем, с чего я начал! Можно сказать, что ты занял мое место. Светлая-то довольна?
Арей легонько поклонился Дафне, показывая, что заметил ее.
– Светлая довольна, – серьезно ответила Дафна, своей серьезностью умело парировав иронию Арея.
– Это – да, – протянул Арей. – Кто-то в Эдем, кто-то из Эдема. Такое вот встречное течение получается!
Мефодий напрягся, точно услышав звоночек. Когда знаешь кого-то так хорошо, как он знал барона мрака, воспринимаешь не интонацию даже, а какие-то более тонкие ее нюансы. Что-то такое неуловимое. Но все же что же это было в голосе у Арея? Зависть? Едва ли. Горесть? Пожалуй.
– Ну-ка, покажи крылья! – внезапно потребовал Арей.
Поняв, о каких крыльях идет речь, Мефодий коснулся отверстия для шнурка и материализовал их. Почувствовал, как, разом прорвавшись в бытие, они распахнулись у него за плечами. Налетевший порыв ветра едва не сбросил его в расщелину. Понимая, что иначе ему не удержаться, Мефодий несколько раз с силой взмахнул крыльями и оторвался от земли. Ветер, который никак не унимался, вертел его как игрушку, а снизу крылья тяжелели от оседавших на перьях каплях воды.
Ощущая свою неуклюжесть и стыдясь ее, Буслаев тяжело развернулся и, опустившись на склон рядом с Дафной, отчаянно замахал руками, сохраняя равновесие. Дафна поддержала его под локоть. Варсус с ехидцей кашлянул, а на Арея Мефодий старался и не смотреть. Знал, что от зоркого мечника ничего не скроешь. Потом все же поднял голову. Барон мрака глядел на него без насмешки, очень серьезно.
– Надо же! Скоростные! Очертания хищные, резкие! У меня были такие же. По форме крыльев очень много можно сказать о страже.
– Они не мои. Я их унаследовал. Предыдущий владелец умер у меня на руках, – сказал Мефодий.
Арея его рассказ не впечатлил. У него тоже много кто умирал на руках.
– Раз попали к тебе, значит, твои. Если бы тебе суждено было получить другие крылья, на твоих руках умер бы какой-нибудь другой златокрылый.
– То есть что, свет специально подсовывал ему златокрылых и заставлял их умирать? – с вызовом спросил Варсус.
Арей повернулся к Варсусу, впервые соблаговолив его заметить.