Ошибка канцлера

Молева Нина Михайловна

Все так, и все же ни один из пересмотренных архитекторов не мог быть связан с Климентом. Не только стилистические черты, особенности биографий, обстоятельства жизни в определенные годы, взаимоотношения с двором и установившийся круг заказчиков давали одинаково отрицательные ответы. Чудо Климента даже приблизительного своего объяснения не находило.

Петербург

Дом английского посланника. 1741 год

Дорогая Эмилия!

Мы живем в буколическом мире, где все должно трогать сердце и возбуждать воображение. Граф Линар около правительницы, и она вполне счастлива, не замечая всех произошедших за прожитые годы перемен. Граф почти так же, как прежде, хорош, но далеко не так легкомыслен, чтобы испытывать головокружение

от одной лишь симпатии особы царствующего дома. У него служебные обязанности посла польского и саксонского короля, но и собственные планы, которые он намеревается в самом ближайшем будущем осуществить.

В то время как принцесса может часами любоваться предметом своей страсти или говорить о нем со своей ближайшей подругой и фрейлиной Юлией Менгден, Линар стремится к тому месту, которое столько лет принадлежало Бирону. К тому же все выгоды положения фаворита он хочет совместить со вполне терпимым, если не счастливым, семейным положением. Принцесса понимает, что назначение Линара обер-камергером и постоянное пребывание во дворце требует какого-то прикрытия в виде брака. Она бесконечно благодарна своей фрейлине за согласие стать женой Линара и не замечает, что отношения мисс Менгден с графом развиваются совсем в ином направлении – не ширмы, но настоящего романа. В конце концов, присутствие правительницы не будет слишком мешать этой паре, которая явно рассчитывает замкнуть принцессу в кругу своей семьи и своих интересов.

Остается удивляться, до какой степени новое положение царствующей и наделенной императорской властью особы не изменило характера и привычек принцессы. Наоборот – она стала позволять себе много такого, от чего прежде вынуждена была воздерживаться, подчиняясь законам придворного этикета. Анна никогда не совершает утреннего туалета и не принимает при этом докладов и визитов. Причесывание головы ее раздражает, и она в свободном капоте с небрежно повязанной платком головой способна целыми днями лежать на софе, ничего не делая или декламируя монологи из любимых трагедий. Принцесса может по нескольку дней проводить взаперти в личных покоях в кругу ближайших друзей, к которым относятся родственники мисс Менгден и приятели графа Линара. Самые неотложные государственные дела и заседания, требующие присутствия правительницы, откладываются на неопределенные сроки из-за ее нежелания нарушить свой fare niente – счастливое безделье. Анну оживляют, пожалуй, только стычки с принцем Антоном, частые, публичные и, как правило, кончающиеся размолвками, которые длятся неделями. Кроме того, она сочла необходимым окружить роем соглядатаев цесаревну Елизавету. Ходят слухи, что эту обязанность Анна поручила фельдмаршалу Миниху, который в свою очередь передоверил несвойственное ему занятие своему легкомысленному брату. Подобное упущение явилось одной из причин, побудивших правительницу подписать отставку тому, кому она обязана своим нынешним положением. Поистине мы, женщины, не в состоянии помнить вчерашних услуг и живем только сегодняшним днем и сегодняшними чувствами.

Не менее насторожена правительница и в отношении сына старшей дочери Петра I. Она, не скрываясь, называет его дьяволенком, из-за которого у нее никогда не будет покоя. Но эти, казалось бы, свидетельствующие о государственных интересах поступки и высказывания ограничиваются подкупленными служителями и извозчиками в доме цесаревны Елизаветы. Да и неизвестно, кому служат эти бесконечные соглядатаи. Продавая свою совесть одному лицу, они так же спокойно могут перепродать ее другому. К тому же армию заметно раздражает положение, в котором оказывается цесаревна и которым она явно афиширует, отказываясь от нарядных платьев, участия в веселых эскападах и даже от обычной своей улыбчивости. Елизавета теперь почти всегда очень скромна, строга в одежде и почти сурова на вид – метаморфоза, которая не может не бросаться в глаза каждому, кто ее хоть сколько-нибудь знает.

И все же, дорогая моя, ты никогда не догадаешься, какую новость я специально приберегла на конец письма. Алексей Бестужев в Петербурге! Да-да, в Петербурге, и это при том, что приговор его не отменен и никакого официального приказа об

освобождении из ссылки не существует. Тем не менее он в столице, в собственном доме, и если не показывается днем на улицах и не посещает общество, то вечерами его видят проходящим во дворец на половину правительницы. У них состоялось уже несколько длительных разговоров, и Петербург теряется в домыслах, что могло бы быть их содержанием. Из всех возможных предположений я склоняюсь к тому, которое кажется наиболее вероятным и некоторым старым дипломатам. Цесаревна Елизавета! Бестужев связан с похищением завещания императрицы Екатерины I, где предусматривались права цесаревны. Скорее всего, Анна решилась прибегнуть к его помощи, чтобы аннулировать эту оговорку или заменить подлинное завещание подложным. Насколько мы близки к истине, покажет время. На лицах сановников в связи с этим появлением заметна немалая озабоченность. Остерман в бешенстве, а принцесса сохраняет невозмутимое спокойствие и действует по своему усмотрению. Который раз приходится повторять: если за ней и нельзя признать силы воли, то в упрямстве тоже нельзя отказать. И разве так просто, даже в собственных интересах, подавить в себе ненависть к человеку, только что пытавшемуся тебя предать!

Петербург. Зимний дворец

Правительница Анна Леопольдовна и А. П. Бестужев-Рюмин

– Здравствуй, Алексей Петрович, виновата я перед тобой, очень виновата. Ты уж прости, если сможешь. Натолковали мне тут про тебя всякого – сразу не разберешься, вот я, неразумная, и поторопилась. Нет того сообразить, с тобой потолковать. Гляди-тко, как измаялся-то, господи!

– Ваше величество, вы напрасно беспокоите себя сожалениями. В жизни государственной все может случиться.

– Ошибся ты, Алексей Петрович, – не по праву меня титулуешь. Высочеством зови, как в прежние времена.

– Нет, не ошибся я, государыня, как ошибиться! Кому, как не вам, титул императорский носить. Ваш он по праву, только ваш.

– Да как же ты сам с герцогом-то бывшим его только сыну моему отдал, а мне даже высочества королевского не досталось.

– Ваше величество, вы сами изволили милостиво сказать, что разобраться надо. Если бы вы разрешили утрудить вас несколькими минутами объяснений, все встало бы на свои места. Я счастлив, что мог вам понадобиться, но чтобы поручать какое-никакое дело вашему покорному слуге, нельзя не определить, можете ли вы, государыня, ему верить.

– Говори, говори, Алексей Петрович! И впрямь разобраться во всем самое время, да издаля-то не бери. Знаю, что тетенька покойная тебя особо ценила, доверяла тебе.

– Простите мою дерзость, государыня, но вас ввели в заблуждение внешние приметы или чьи-то неразумные слова.

– Да как же так, разве не с тобой Анна Иоанновна о завещании советовалась, не твой черновик у себя в спальне подписывала?

– Позвольте, ваше величество, начать с несколько более ранних времен, тогда мои слова не будут вам нужны. Вы сами сделаете вывод из того, что было.

– Сама сделаю? Ну что ж, перебивать тебя не стану.

– Вы помните детство свое, государыня? Приезды в Петербург и Измайлово покойной государыни? Видели ли вы меня в ее свите когда-нибудь?

– Да какая там у нее свита была! Один твой отец да камер-фрау приезжала. Слуг даже с собой не брала.

– Но от маменьки своей, блаженной памяти герцогини Екатерины Иоанновны, разве не слыхали, что не было меня в курляндском штате?

– Да вроде был когда-то.

– Около двух лет, и то поневоле. Как государь Петр Алексеевич дал себя умолить, тут и уехал, даже абшида не взял.

– Правда, чего-то тетенька поминала, злостилась.

– Видите, государыня! За то и жаловать меня покойная императрица не стала, как к власти пришла.

– И впрямь не жаловала. В Петербург не звала.

– Я буду совершенно откровенен с вами, государыня. Месяцы, проведенные в крепости...

– Не говори, не говори, Алексей Петрович, чем могу – возмещу, одарю тебя по-царски.

– Я не к тому, государыня. Эти месяцы заставили меня многое передумать. Человеку нужны не богатства земные, а только совесть чистая. Лучше прогневайтесь на меня, но разрешите сказать правду!