Ошибка комиссара
Шрифт:
Лучше уж сразу отказной сделать. Только придётся материальчик подсобрать, не подтверждающий навязываемую версию. А такие вещи любой сыщик умеет делать. Основа основ его работы, так сказать.
Однако, что-то я увлёкся. Юлий Цезарь, тоже мне, понимаешь. Пишу бумагу про Баранова, а думаю про то, как отказной по псевдо-грабежу буду делать. И что тут у нас в таком случае получилось? Прочитал вслух:
— В ответ на ваше отдельное поручение от шестого мая сего года, сообщаю, что мною были предприняты меры к установлению свидетелей и очевидцев факта хулиганских действий в отношении гражданина Баранова И. П., а также опрошены граждане,
— Надо было добавить, что инспектором уголовного розыска также допрошены все собаки и кошки, встреченные в зеленом массиве, — предложил Титан, искоса посматривая на явившегося представителя следствия. И не просто на представителя, а на начальство. А появившееся в кабинете начальство — пусть даже чужое — никто не любит, потому что от начальников сплошные беды для простого работяги.
После недавних пертурбаций Боря стал начальником следственного отделения Индустриального отдела милиции. Ну так кого же еще ставить? Правда, Рябинину еще и тридцати нет, но возраст — это дело наживное. Зато он и человек умный, и уважением пользуется не только у самих следователей, но и у начальства, а самое главное — у прокуратуры, с которой, как известно, милиции, а особенно следствию, нужно жить мирно.
Капитан на майорской должности пока еще зазнаться не успел (впрочем, из прошлой жизни помню, что он и став подполковником не зазнавался), но дело свое знал и командовать умел.
Боря, сделав вид, что не услышал комментария Титанова, поручкался с нами, плюхнулся на стул для посетителей и ехидненько поинтересовался:
— Леша, а ты чего здесь сидишь?
А уж глазки-то какие ехидные! И чего это он?
— А где я должен сидеть? — хмыкнул я. Посмотрев на часы, висевшие на стене, под портретом товарища Дзержинского (часы мы с Титаном вскладчину купили, а портрет моему напарнику подарил какой-то художник, которого Титанище спас от тюрьмы) деловито заметил: — В тюрьму мне ещё пока рано, а до обеденного перерыва — целых десять минут. Посему тружусь в поте лица своего.
Глазки Бориса Михайловича стали еще более ехидными.
— Давай, собирайся на выход, — кивнул Рябинин на дверь.
— Опять намекаете, гражданин начальник. — Насторожился я. — Скажите ещё, что с вещами. Куда это мне собираться?
Пожав плечами, добавил:
— Если дежурить, так сегодня старший инспектор Митрофанов на этом деле, поэтому все вопросы к нему.
— Да я не про это, — отмахнулся Рябинин. — Тебе разве не сказали, что с сегодняшнего дня ты прикомандирован к моему отделению? Кадры уже и приказ оформили, на оперативке должны были до тебя довести. Будешь у нас исполняющим обязанности следователя на месяц. Командировка у тебя, на второй этаж. Я, вообще-то, тебя еще с утра ждал.
Ну ни фига себе! А я на сегодняшней оперативке как раз и не был. Между прочем, по уважительной причине. И дяде Коле — то есть, начальнику отделения уголовного розыска капитану Иванову докладывал о том. Конечно, не собачников опрашивал, а мотался в Заречье, «отлавливал» на складе ночного сторожа, который у меня проходил по одному делу. Сторож этот, прописан в Индустриальном районе, но дома почти не бывает. Проще на работе найти. Вот, нашел.
— Михалыч, а первое апреля давно было, — ответил я, захлопав глазами.
Но
— Лешка, точно, — хлопнул себя по лбу Титан. — Тебя и.о. следователя сделали. Дядя Коля говорил на оперативке. Он, правда, пару ласковых слов следователям сказал, что у нас у самих работы невпроворот, но приказ уже есть.
— Борис Михайлович, — Титан повернулся к Рябинину, — не иначе ты душу Иванову заложил. Чтобы у него из розыска, да на месяц, да в другое подразделение человека выцыганить — это же невероятно. История такого не помнит.
— А мне тут много кого предлагали, — пустился в рассуждения Рябинин. — И того говорят можно взять, и этого. Целая очередь в следователи выстроилась. А я говорю — давайте мне Лешку Воронцова, а кроме него никого не надо. Леша — парень такой, что горы своротит.
— А ты, чудак-человек, своего счастья не ценишь.
Это он уже мне.
Врет ведь, и не краснеет. Ну здрасьте. Горы Воронцов, видите ли, своротит. Нет, пусть все горы стоят на месте, на радость альпинистам. Какой из меня исполняющий обязанности следователя? Не было у меня такого в прошлой жизни. Я, конечно, представляю, как выглядят уголовные дела, и даже лучше, чем многие мои теперешние коллеги. Но все знания из той, другой моей жизни, и было это сто лет назад, да и законодательство многократно изменилось за это время. До сих пор напрягаться приходится, чтобы глупость не сморозить: хулиганство — это двести шестая или двести тринадцатая?
— Борь… Борис Михалыч, да ты что? Побойся бога? Какой из меня следователь? И мне в августе на учебу ехать… — обалдел я.
Тут мне показалось, что я нащупал что-то важное. Да, именно! У меня же соответствующего образования нет, хотя бы любого высшего. Нельзя мне в следователи!
Я тут же вывалил Рябинину свои аргументы.
— Вот! — обрадовался Рябинин. — Я же говорил, что ты — умница. Только не зазнавайся, — тут же добавил он.
Я не зазнавался. Когда вербуют на галеры, тоже могут польстить для успеха.
А Рябинин продолжил.
— Ты же сразу в корень узрел. В следователи нельзя — правильно. А в исполняющие обязанности — пожалуйста.
— Леша, не дрейфь, — бодренько заявил Рябинин. — Ты же аттестованный офицер милиции, а какое у тебя образование — никому дела нет. Тебя же не в следователи определяют, а только в исполняющие обязанности, никто наличие диплома проверять не станет. У нас с делами завал, а в августе ждем комплексную проверку из Москвы. Знают ведь, когда ехать — когда с народом хуже всего, а со следователями тем более. Кто в отпуске, кто в декрете, кто сам болеет, у кого ребёнок…
Тут я с Борисом Михайловичем был согласен. Когда у тебя вместо строгого мужского коллектива бабий батальон, будь готов ко всему.
И тут Рябинин выдал:
— А ещё пришлось Самсонова срочно в отпуск отпустить. Там у него личные дела…
Вот это да! Я чуть со стула не упал. Стало быть, разговор наш аккурат вовремя состоялся, и следователь нашёл вот такой выход из создавшейся ситуации — вообще исчезнуть из поля зрения. Что ж, тоже вариант. Главное, чтобы не поздно было. И весь его скепсис относительно моего предупреждения — блеф чистой воды. Осталось надеяться, что всё закончится благополучно. А пока можно себя и похвалить немножко. И я похвалил.