Ошибка компьютера
Шрифт:
— Основная — сто пятьдесят! Тормозная — сто пятьдесят! Аварийная — сто пятьдесят пять! — ответил генерал.
— Выруливаю на исполнительный! — сказал Волк.
Гудков посмотрел по сторонам, глянул вверх:
— Самолетов на посадку нет!
Летающий танкер вырулил на взлетную полосу и замер.
Волк поправил тонкие перчатки, поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее.
— Справочное бюро, командир! — сказал Гудков. — Можно для разрядки?
— Разрешаю, — ответил генерал.
— Жители города Кукуевска,
— «Сторож», я полсотни пятый! — Волк прижал к горлу ларингофоны. — Прошу взлет!
— Полсотни пятому взлет разрешаю! донеслось из наушников. — Ветер — восемь градусов, три метра в секунду!
— Понял: взлет разрешили, ветер нормальный, — сказал Волк. — Экипаж, взлетаю! Держать руд!
— Держу руд! — ответил Гладков, положив руку на рычаги, которые управляют работой двигателей.
Позади заправщика взметнулись вихри.
Взглянув на Волка, Скиба поднял левую руку. То же сделал и Волк.
— Раз, два, три, — торопливо самому себе сказал Волк и тут же выбросил два пальца. Столько же показал Скиба.
Гладков чуть недоуменно посмотрел на обоих.
— Пошли! — скомандовал Волк.
Качнувшись, самолет начал разбег. Слышны голоса Скибы и Волка:
— Восемьдесят! Двигатели работают нормально!
— По-онял…
— Сто двадцать! Двигатели в норме!
— По-онял…
— Сто сорок! Норма… Сто шестьдесят!.. Двести…
Самолет оторвался от земли.
Двое в легких белоснежных скафандрах тщательно прощупывают приборами плотно задраенную стальную дверь. Слышится легкое посвистывание.
Неожиданно раздался прерывистый треск датчика на приборе.
Человек в скафандре открыл дверь. За пей — узкий и длинный коридор. По обе его стороны высоко вверх уходят круглые контейнеры с надписями по-английски. В проходе между контейнерами размеренно вспыхивает табло: «Опасно! Радиация!». Двое в скафандрах торопливо закрывают дверь и уходят…
…Тэрнер и Стафорд о чем-то оживленно спорили над картой, когда открылась дверь в центральный пост и почти вбежал один тех, кто только что обследовал ракетный отсек атомной подводной лодки. Это Ален, специалист по ядерным реакторам.
— Авария в реакторном отсеке, сэр! — доложил он. — Причину выяснить не удалось…
Тэрнер и Стафорд переглянулись.
— Загерметизировать отсеки! — приказал Тэрнер. — Усилить наблюдение за радиационной обстановкой. Включить фильтры!
— Есть, сэр! — ответил Стафорд.
— Надо всплыть и провентилировать лодку, — предложил Ален.
— Не забывайте: мы под носом у русских! — резко сказал Тэрнер. — Нас засекут в тот же миг.
— Тогда… Может, уйти отсюда, пока не поздно? — сказал Стафорд.
— Поздно, — ответил Ален. — Надо срочно гасить реактор, сэр. Только тогда аварийная партия сможет начать работу.
Тэрнер и Стафорд снова переглянулись.
— Доложите адмиралу Ринку следующее, — сказал Тэрнер Стафорду. — Испытываю незначительные трудности. Вынужден сбросить ход. Гольфстрим несет корабль к русским берегам. Капитан первого ранга Тэрнер. Все.
Скиба, расслабившись, сидел па полу кабины и прихлебывал кофе из крышки термоса.
— Извините, Сергей Николаевич, — сказал лейтенант Гладков, отложив логарифмическую линейку. — Вы женаты?
— Еще нет, — ответил Скиба.
— А я вот… сподобился…
— Главное — не прозевать… — сказал Скиба.
Генерал Гладков, откинувшись на спинку кресла, сложил руки па затылке — полетом управлял автопилот.
Вдруг генерал заметил, что его сын, лейтенант Гладков, и Скиба о чем-то увлеченно беседуют. Генерал потихоньку включил пульт связи. В его наушниках зазвучали голоса Скибы и лейтенанта.
— Я раньше думал, что нашему брату-вояке вообще женитьба противопоказана, — говорил Скиба. — От того, кто хочет прослыть настоящим боевым офицером, армия всегда ожидает готовности умереть, как только потребует обстановка… Хороший вояка, если возникнет такая обстановка, говорит: «В этом и состоит моя работа, и если меня убьют — очень жаль, но ничего не поделаешь, значит, так нужно». К этому ничего не прибавишь, правда?
Лейтенант промолчал.
— Зачем же в таком случае обзаводиться семьей? Я думал так по молодости… А когда оглянулся… Ну, кому, в самом деле, из красавиц нужен мужик с таким носом? — Скиба ткнул перчаткой в свой крупный пос.
— Чем же вы займетесь, когда уйдете на гражданку? — спросил после паузы лейтенант.
— Не думал пока… Могу, наверное, военруком в школе, — ответил Скиба. — Если в аэрофлот не возьмут…
Генерал Гладков, вздохнув, щелкнул переключателем па пульте связи и повернулся к Волку, что-то сказал, но тот не ответил.
— Ты меня слышишь? — спросил генерал.
Волк сиял шлемофон.
— Я говорю, та еще дыра — наш бывший гарнизон, помнишь?
Волк кивнул.
— Письма шли туда из Москвы или Ленинграда по два месяца, — продолжал Гладков.
— На корме все нормально! — послышалось в наушниках генерала.
— По-онял, — ответил он. — Да, было время… Что писали нам родственники или друзья, могло давно устареть. Читаешь, например, «Здравствуй, дорогой Виталик! Мы живем хорошо…», а они на кладбище… Письма в их человеческом измерении иногда так обманчивы… Как обманывает порой в космических масштабах свет далеких-далеких звезд. Тысячи, а может, и миллионы лет идет к нам свет от какой-нибудь звезды, и кажется, что она существует, а между тем ее давным-давно уже нет…