Ошибка Коперника. Загадка жизни во Вселенной
Шрифт:
А галактическое окружение планетной системы влияет на ее мировоззрение еще сильнее. Мы знаем, что Солнце и его планеты совершают орбитальный цикл вокруг Млечного Пути примерно за 230 миллионов лет. Однако эта орбита – не идеальный круг и даже не эллипс, поскольку сама Галактика представляет собой ландшафт из колеблющихся конгломератов массы и сложных гравитационных полей. Более того, в Галактике нет ничего стабильного, все ее компоненты вращаются и дрейфуют в исполинском трехмерном танце.
В результате наша Солнечная система, как и миллиарды других, неизбежно попадает в участки межзвездного пространства [202] , где молекулярный газ и микроскопическая пыль плотнее. Каждый такой участок она проходит за десятки, а то и за сотни тысяч лет. Пусть они встречаются лишь раз в несколько сотен миллионов лет, но если бы цивилизация современных людей возникла именно в такой момент, мы бы не видели ничего, кроме ближайших звезд, и уж точно не имели бы представления о своей Галактике или о космосе за ее пределами.
202
Судя
Однако давайте разберемся, могли бы мы все равно возникнуть в настолько иных обстоятельствах. Вдруг более изменчивые орбиты планетной системы, плохая погода или межзвездные облака как-то мешают возникновению жизни? Подобные явления могут быть очень некстати – они создают неблагоприятные условия на поверхности планеты. Так что есть вероятность, что требования к условиям планеты, способной породить разумную жизнь вроде нашей, предполагают и то, что разум и чувства подобных существ должны получить в свое распоряжение своего рода космическое табло, общедоступное окно во Вселенную. Если вам кажется, что вы где-то это уже слышали, то дело в том, что таков и антропный принцип – наблюдатель увидит именно те, а не иные условия, поскольку именно такие условия необходимы, чтобы наблюдатель вообще существовал. Однако в таком случае и сама идея гораздо уже, и вывод из нее, вероятно, следует более прямолинейный.
Эти вопросы возвращают нас к деликатным отношениям самой жизни и условий на планете – и вечному больному вопросу о том, насколько редка или распространена в космических масштабах жизнь, подобная земной. Биологи обычно разделяют этот вопрос на два и рассматривают отдельно «простую» жизнь, а отдельно – «сложную». Некоторые ученые предпочитают объединять ту и другую под словом «жизнь». Однако «простая» и «сложная», строго говоря, разделяются там, где проходит граница между бактериями и археями с одной стороны и эукариотами с другой – об этих трех доменах жизни на Земле мы уже беседовали. «Сложная» жизнь – это эукариоты, поскольку их клетки «сложнее», крупнее, чем у бактерий и архей, содержат больше структур, и структуры эти сложнее сами по себе. А главное – свои ДНК они держат тщательно и надежно укутанными в маленькие мешочки из мембраны: в ядра клеток. Мы считаем, что подобные сложные формы клеток возникли позднее «простейших» бактерий и архей, а без них по планете не ходили бы существа вроде нас с вами.
То, что организмы бывают простые и сложные, подтверждает гипотезу, которая возникала несколько раз в разных обличьях, и помогает ответить на вопрос о частотности жизни во Вселенной. Эту гипотезу называют «гипотезой уникальной Земли» [203] . Ее с тем же основанием можно назвать «гипотезой уникальности сложной жизни», поскольку она исходит из предположения, что сложноклеточная жизнь, вероятно, в масштабах Вселенной – явление крайне незаурядное. А следовательно, мыслящие и технологически ориентированные существа тоже встречаются очень редко. Предположение о редкости сложноклеточной жизни – идея немаловажная, ее следует обдумать, однако прежде я напомню вам, о чем упоминал еще в первой главе: мне не кажется, что идеи уникальности Земли достаточно обоснованны. И я объясню, почему, дайте только срок.
203
Один из самых известных обзоров на эту тему – книга Peter D. Ward and Donald Brownlee. Rare Earth: Why Complex Life Is Uncommon in the Universe. New York: Copernicus/Springer-Verlag, 2000. В ней предложено множество линий доказательств того, что сложноклеточная и разумная жизнь во Вселенной – большая редкость, а главный довод – сложноклеточным организмам требуется целый ряд характеристик окружающей среды и биологических соединений. Более современный и астрофизический подход к подобным идеям изложен в книге John Gribbin. Alone in the Universe: Why Our Planet is Unique. Hoboken, NJ: John Wiley & Sons, 2011.
Основа гипотезы уникальной Земли состоит в том, что для возникновения сложноклеточной, а затем и разумной жизни годится лишь вполне конкретная последовательность событий при формировании планетных систем, самих планет и их свойств. А вот простой жизни, например, микробам, питающиеся скальными породами, возникнуть гораздо проще. Чтобы это обосновать, можно опереться на широчайший диапазон наших познаний об истории Земли и обстоятельствах ее существования. Возьмем, к примеру, воду. Это простая молекула из двух атомов водорода и одного атома кислорода – жизненно необходимый биохимический растворитель и центральный компонент геофизических механизмов на Земле. Однако количество воды на планете и то, достаточно ли ее на поверхности в жидком виде, где сложная жизнь может пользоваться
Если наложить все эти факторы на хронологическую шкалу развития биологических видов в последние 4 миллиарда лет, развитие жизни станет похоже на шаткий карточный домик. Стоит изменить одну-единственную мелочь там или здесь – и очень может быть, что непоправимо нарушится цепочка событий [204] , которая привела к возникновению сложной жизни и существ, подобных нам (не менее опасный путь, только в ином масштабе, прошли наши непосредственные предки, когда разбрелись по свету из Африки примерно сто тысяч лет назад).
204
Я не стал подробно говорить об этом в основном тексте, однако, похоже, все гипотезы уникальной Земли имплицитно предполагают, что здесь, на Земле, созданы «идеальные» условия для сложноклеточной разумной жизни. Я не уверен, что так было всегда или достаточно долго. Возьмем, к примеру, существование ископаемого топлива – обширных залежей газа и угля, возникших в Каменноугольный период около 300 миллионов лет назад. Это топливо позволило человечеству встать на путь технического прогресса и дойти до нынешнего состояния цивилизации. Для создания этого энергетического запаса нужны были весьма специфические условия – неглубокие моря, особые породы деревьев с толстой корой и перемена климата (возможно, ей поспособствовал дрейф континентов и возникновение гор). Однако именно ископаемое топливо, возможно, приведет нас к катастрофе в ближайшие несколько столетий. Если мы всего лишь всплеск на кривой эволюции, едва ли Земля тонко настроена на наше существование, просто она оказалась подходящей для того, чтобы на ней на какое-то время завелись организмы вроде нас.
В этом-то и суть аргументации «гипотезы уникальной Земли»: возникновение сложной и разумной жизни здесь, на Земле, сильно зависело от некоторых вышеупомянутых факторов, а возможно, и от всех. Более того, других рабочих гипотез, мягко говоря, мало. Если она верна, значит, жизнь, хоть сколько-нибудь похожая на нас, может обретаться лишь на близнецах Земли. Иначе говоря, даже в космосе, полном планет, сложная жизнь, вероятно, явление крайне необычное.
Предполагаемая редкость условий на нашей планете и ее истории, вероятно, даже не главный довод в пользу гипотезы уникальной Земли. Некоторые ученые на основании исключительно биологических аргументов доказывают, что возникновение сложных организмов маловероятно где бы то ни было, поскольку определенные важнейшие детали молекулярных механизмов могут оказаться на нужных местах в нужное время лишь благодаря весьма специфической цепочке событий. Из этого опять же следует, что сложная жизнь во Вселенной, похоже, встречается очень редко и что для того, чтобы она вообще возникла, нужны совершенно особые обстоятельства.
Главную роль в биологической аргументации играет то, что бактерии и археи не могут легко и просто «усовершенствоваться» и стать более крупными и сложными физическими формами, поскольку у них не хватает производительности, чтобы вырабатывать достаточно энергии. Чем больше у организма генов, тем больше энергии ему требуется, чтобы конвертировать генетическую информацию в белки. Индивидуальные микроорганизмы, ограниченные своими достаточно примитивными методами выработки энергии, не могут позволить себе таскать повсюду обширную библиотеку генетического материала, потому-то они и остаются простыми.
Как я уже писал, эукариотические клетки отличаются от полчищ одноклеточных организмов – и на то есть еще одна причина. В эукариотических клетках содержатся дополнительные структуры, так называемые митохондрии – обернутые в клеточные мембраны упаковки ДНК, РНК и сотен ферментов. Эти упаковки хранятся отдельно от ядра клетки, которое оберегает первичную ДНК организма. Митохондрии сами по себе удивительны. Помимо всего прочего они служат специализированными станциями по производству химической энергии для поддержания эукариотической жизни: именно они обеспечивают реакции окисления, в результате которых получаются жизненно важные молекулы, которые умеют разносить электрическую энергию по клеткам. Именно поэтому мы, собственно, и должны дышать кислородом, и именно поэтому мы, как и остальные эукариоты, можем быть такого огромного размера.