Ошибка Либермана
Шрифт:
Хэнраган выключил воду и, перешагивая через обломки, вышел на узкий балкончик. Светила полная луна, ярко-белый шар. По сморщенной поверхности озера бежала лунная дорожка. Красиво. Но Хэнрагану было не до красот природы. Он перегнулся через перила и посмотрел вниз надвигавшиеся машины. В высотке напротив была в полном разгаре вечеринка — начался уик-энд. Люди смеялись. Прямо под балконом Хэнраган увидел грузовик, наполненный чем-то блестящим и зеленым. Он не мог видеть Жюля Ван Бибера, который был скрыт от глаз тремя мешками для мусора. Жюль сжимал в руках свою лампу, и ему
Хэнраган ощутил какое-то движение позади. Он выхватил пистолет и направил его на дверь — вошел человек, которого он меньше всего хотел видеть в тот момент.
Капитан Дейл Хьюз посмотрел на пейзаж, на Хэнрагана и пробормотал: «Что, черт возьми, здесь происходит?»
3
Либерман въехал на подъездную аллею, которая вела к «Мичиган тауэрс», между «скорой помощью» с включенными огнями и сине-белой машиной чикагской полиции. Он вышел из автомобиля, запер его и направился к внешнему вестибюлю, где полицейский, в котором он узнал Клевенджера, разговаривал с молодым швейцаром. Тот пытался выглядеть спокойным, но это ему плохо удавалось.
— Шесть-десять, — сообщил Клевенджер, увидев Либермана.
— Я знаю, — ответил Либерман по дороге к открытой теперь внутренней двери. Эйб никогда не бывал в квартире Эстральды Вальдес. Она жила там не очень долго, но Либерман знал адрес и номер квартиры, в его записной книжке был и ее телефон. Он также был уверен, что никогда не забудет эти номера.
Либерман быстро шел по ковру к лифту, двери которого открылись, хотя он еще не успел нажать кнопку вызова. Двое мужчин лет двадцати с небольшим в синих форменных рубашках с коротким рукавом вывезли из лифта каталку. Они не спешили. Двери лифта закрылись, и Либерман подошел к ним.
— Вы ее раввин? — спросил первый молодой человек, глядя на голову Либермана.
— Ее… — сказал Либерман, поднял руку к голове и обнаружил, что он еще в ермолке, которую надел на вечернюю субботнюю службу. Он снял ее и положил в карман. — Нет.
Он вынул бумажник, открыл его и показал свой жетон. Парамедики успокоились, и Либерман подошел к каталке и расстегнул молнию пластикового мешка. Показалось белое лицо Эстральды Вальдес.
Супружеская пара средних лет в вечерней одежде вышла из двери подземной стоянки рядом с лифтом. Женщина что-то сказала о Женевьеве, и мужчина засмеялся. Смех оборвался, когда сначала он, а потом и его спутница увидели эту сцену. Супруги решили не ждать лифта, а подняться по лестнице. Либерман помедлил, пока они прошли, а затем расстегнул молнию на мешке полностью. Несколько секунд он смотрел на ее раны, и слова кадиша, заупокойной молитвы, зазвучали в мозгу. На мгновение Либерман закрыл глаза, потом открыл и кивнул парамедикам, показывая, что они могут забрать тело.
Не успели те выйти, как вернулся лифт. Либерман вошел в кабину, нажал на кнопку шестого этажа и поднялся наверх.
— …еще сорок полицейских, самых разных званий, — услышал Либерман, когда шел по коридору к открытой двери квартиры Эстральды Вальдес.
Это сказал молодой полицейский по фамилии Уиттен — так сообщала табличка на его форменной рубашке. Он стоял в дверном проеме со сложенными на груди руками и непокрытой головой и разговаривал с техником из лаборатории, которого Либерман узнал, но чье имя вылетело у него из головы. Техник посыпал порошком столешницу кухонного стола, чтобы снять отпечатки пальцев.
— И, — продолжал Уиттен, — не только в Тампе, бум наблюдается и в Орландо, Флорида, действует план, предусматривающий высокие зарплаты и пенсии.
Уиттен посмотрел на Либермана, узнал его и освободил дорогу. За Уиттеном Либерман увидел спину Хэнрагана и лицо капитана Хьюза. Они стояли на балконе вплотную друг к другу. Плечи Хэнрагана были опущены.
— Хьюз снимает стружку с твоего напарника, — прошептал техник, не поднимая глаз. — Смотри под ноги. Много всякого дерьма на полу.
Либерман вошел в гостиную, где царил хаос, и осторожно двинулся к балкону, обходя обломки. За его спиной Уиттен продолжал свою речь:
— Человек должен использовать шанс, и что я потеряю, если попрошу несколько дней отпуска и попробую удачи во Флориде?
Либерман услышал голос капитана Дейла Хьюза:
— Ты сейчас достаточно трезв, чтобы заняться этим?
— Я не был пьян, — тихо ответил Хэнраган.
— Ты не был… — сказал Хьюз, засмеялся и, отвернувшись, стал смотреть в темноту.
Хьюз был чернокожий высокого роста, выше Хэнрагана, но без растущего животика. Либерман знал его почти тридцать лет. Они начинали на равных, но Хьюз оказался более честолюбивым и лучшим политиком. Либерман признавал, что он хороший полицейский. Говорили, что Хьюз каждый день до семи утра в течение часа упражняется с гирями. Либерман точно не помнил, где он это слышал, но верил, что так оно и есть. Хьюз всегда был чисто выбрит, ходил в тщательно отглаженном пиджаке и аккуратно повязанном галстуке. Дейл Хьюз был постоянно готов встретиться с любым начальником или политиком или появиться на телеэкране любого канала со второго до тридцать второго.
— Либерман, — хмуро сказал Хьюз, — что, черт возьми, здесь происходит?
— Женщина умерла, — ответил Либерман, заходя на балкон.
— Это я знаю, — сказал Хьюз. — Скажи мне лучше то, чего я не знаю. Скажи, почему мне не было известно, что вы вели наблюдение за этим зданием. Скажи, кто дал вам «добро» на защиту известной проститутки. Скажи, как ее смогли убить, а убийца сумел безнаказанно уйти под носом у твоего напарника. Скажи, как мне отвечать на вопросы Голлабера и телерепортеров? Я не знаю, что происходит, и мои люди в полном дерьме.
— Это тяжкое бремя, — серьезно произнес Либерман.
— Как ты сказал? Это такой хасидский юмор? — Хьюз поправил галстук. — Не играй со мной, Эйб. Ты знаешь, кто живет в этом доме?
— Теперь одним человеком меньше, чем час назад, — ответил Либерман, оглядывая комнату, в которой умерла Эстральда Вальдес.
— В этом доме живу я, — сообщил Хьюз. — Мы с женой живем здесь. И двое моих людей ведут наблюдение в моем доме, а я даже не знаю об этом.