Ошибка Марии Стюарт
Шрифт:
– Почему бы и нет?
– Даже во время вашего бегства в Данбар, которым все восхищались, вы проскакали лишь двадцать пять миль. А теперь шестьдесят миль, и лишь для того, чтобы поприветствовать больного!
– Я не собираюсь нянчиться с ним. Мне нужно выслушать его рапорт и отдать распоряжения.
– Разумеется, – сказал лорд Джеймс. – Тогда, с вашего позволения, мы будем сопровождать вас.
Рассвет был ясным и немного морозным. Они оседлали лошадей, когда солнце показалось над верхушками деревьев, быстро сбрасывавших листву.
Марии не терпелось поскорее отправиться в путь. Она заставила лошадь повернуться вокруг и
– Мы выезжаем. Проводник поведет нас по самому короткому маршруту.
Они галопом проскакали по главной улице города и мимо руин другого аббатства туда, где начинались сжатые поля. Снопы соломы поблескивали от инея, словно призрачные стражи, и стерня казалась серебряной. Вдоль полей тянулись фруктовые сады, обобранные почти полностью. Можно даже было видеть лестницы, прислоненные к деревьям, и корзины, расставленные на земле.
Но дальше аккуратные поля и сады сменились зарослями, а потом широкими грядами серовато-коричневых холмов с нитками ручьев, ниспадавших каскадами между крутых мшистых берегов. Редкие белые бабочки танцевали над алыми и коричневыми зарослями вереска и рогоза, и соколы парили в огромном небе, но земля казалась пустой и заброшенной Богом.
– Болото! – крикнул проводник, указывая на большой участок густой травы и камыша, который выглядел так же обманчиво, как и все вокруг. Они проехали стороной.
Солнце уже находилось почти в зените, и стало довольно тепло. Они скакали уже шесть часов.
– Там! – крикнул он и указал на серую массу, выраставшую на подъеме в двух-трех милях впереди.
Даже на таком расстоянии крепость казалась огромной, и по мере приближения она становилась все больше, как портал древнего города. Серые стены росли до тех пор, пока не загородили небо и не затмили солнце.
Всадники приблизились к настилу из досок, который действовал как подвесной мост, перекинутый через ров, но дозорные увидели их приближение, как только они показались на вершине холма. Решетка ворот была поднята, и часовой побежал с докладом к своему господину.
– Пойдемте, он лежит здесь, – сказал один из солдат, проводивший их через сырые помещения, где Мария слышала звук падающих капель, в сводчатый зал с пещерообразным камином, где потрескивающий огонь немного разгонял сумрак и сырость. Дым наполнял помещение, но запах был приятным.
Босуэлл спал под горой мехов и шерстяных одеял; мальчик-слуга сидел на табурете возле его кровати. Когда Мария подошла к нему, ее охватила такая тревога, что руки и ноги как будто заледенели. Но почему? Она знала, что он жив. Она увидела его рыжеватые волосы, а потом и округлое лицо с закрытыми глазами. Вместо обычного загара оно имело бледный оттенок грушевой мякоти. Ее сердце болезненно сжалось – он походил на труп.
Но тут он пошевелился. Открылся один глаз, потом второй. Увидев ее, он не казался довольным или удивленным. Слуга принес рубашку и плоскую доску для подпорки, когда Босуэлл начал сбрасывать одеяла одной рукой и попытался использовать ее как рычаг, чтобы приподняться.
– Подождите, не напрягайтесь, – сказал мальчик и просунул доску ему под спину, подперев ее скомканными простынями. Босуэлл крякнул, опустил голову и дождался конца этой операции. Потом он поднял глаза и сказал:
– Добро пожаловать, Ваше Величество. Добрый день, лорд Джеймс, Мейтленд, – он пригладил волосы здоровой рукой.
Это движение, так характерное для Босуэлла, тронуло Марию больше, чем она могла представить. Этот маленький жест наполнил ее ликующей радостью – он описывал все, что она помнила и любила в нем.
Да, любила. В то же время это слово, отчетливо прозвучавшее в ее мыслях, оставило после себя гнетущее чувство обреченности.
«Да, я люблю его, но в этом нет ничего, кроме горя, стыда и зловещей судьбы, – подумала она. – В самом моем счастье заключено несчастье – их нельзя разделить.
Если бы я не знала этого, то, наверное, продолжала бы жить по-прежнему и оставаться женой Дарнли, справляясь с отвратительными последствиями его вероломства и с глубокой неприязнью лордов Конгрегации. Скудный рацион, состоящий из скуки, уныния и повседневных мелочей, можно было бы вынести как наказание за отсутствие знаний о Шотландии с самого начала и даже за бездумные радости во Франции, когда я праздно наслаждалась иллюзией вечного лета. Но теперь я не могу продолжать… я уже не такая, как раньше. Но я боюсь узнать, кем могу стать в ближайшем будущем».
– Нам сказали, что вы умерли, – тихо проговорила Мария.
– Тогда, надеюсь, это стало приятным сюрпризом, – отозвался Босуэлл. Его голос, поначалу слабый, стал более звучным.
– Не сюрприз, – возразила Мария. – На следующий день мы с облегчением узнали, что вас только ранили, но не смертельно.
– Он очнулся, когда его везли на телеге, – объяснил мальчик. – Мы думали, что везем окровавленный труп, и телега подпрыгивала и застревала через каждые десять ярдов, когда он неожиданно застонал и пошевелился. Тогда мы побежали! – с радостным смехом добавил он. – Вы когда-нибудь видели, как труп возвращается к жизни? Лишь когда мы услышали, как он ругается, то поняли, что это не привидение.
– Разве призраки не могут ругаться? – спросил Босуэлл. – Думаю, они должны делать это с самого начала. В конце концов, кому нравится быть мертвым?
Мария видела, что его левая рука туго забинтована, а повязка на голове влажная от крови.
– Хуже всего с животом, – сообщил он и сдвинул одеяло здоровой правой рукой. Всю брюшную полость покрывал такой толстый слой бинтов, что он напоминал стеганую кожаную куртку, какие носят в Приграничье. – Вертикальная рана почти в шесть дюймов. Он достал меня, когда я наклонился над ним и напросился, чтобы меня разделали, как фазана. Ну да ладно – по крайней мере он мертв. Да сгинут все враги королевы, – беззаботно добавил он. – Надеюсь, он-то не очнулся в телеге?
Мейтленд улыбнулся ему:
– Нет. А вы скоро поправитесь и будете убивать новых врагов.
– Увы, у королевы их много, – согласился Босуэлл. – А как прошел суд в Джедбурге? Заседания закончились?
– Безусловно, – ответил лорд Джеймс. – Мы не стали бы делать перерыв ради визита к вам.
– И?..
– Приговоры вынесены, – сказал Мейтленд. – Казней не последовало.
– А как же Керр? – недоверчиво спросил Босуэлл, повысив голос.
– Королева лишь наложила на него штраф, – ответил лорд Джеймс. – Судя по всему, ее тронула история о личных недостатках аббата. Наш царственный король Яков Пятый не столь мягко обходился с этими преступниками. Боюсь, из-за такого женского подхода ваши раны оказались бесполезными. Если бы Джоку-с-Поляны удалось выжить, он бы тоже, несомненно, сочинил какую-нибудь грустную историю, чтобы избежать казни. Возможно, его сын страдал от меланхолии, или любимый боров подавился желудем. Какое горе!