Ошибка Выжившего 2

Лемор

То есть, буквально — деревянные куклы, одетые в повседневную одежду, с нарисованными улыбками, глазами и париками. Они лежали в углу, словно какой-то мусор.

Ощутил неприятный холодок.

Запоздало осознал, что я не знал, как их звали. Никогда не акцентировал на них внимания, в принципе игнорируя существование семьи девочки. Пустое место, которое я считал чем-то вроде фоновых декораций.

— Фоновыми декорациями вы и оказались… — пробормотал я задумчиво.

Получается, всё это время мне опять что-то влияло на мозги и я

даже не догадывался об этом?

Святая Мария…

Немое пробудилось из-за осознания фальшивости собственной семьи?.. Или?..

Палитра цветов потемнела ещё больше. Температура упала ещё ниже. Я успел пожалеть, что натянул на себя летний прикид.

С другой стороны, не то чтобы зимний спас бы меня от «этого» холода. Холода, что шёл из самых глубин души.

Я остановился напротив комнаты Сэнди, негромко постучав. Естественно, не дождавшись какой-либо реакции, открыл дверь самостоятельно.

Выламывать как-то не рискнул. Даже не знаю, почему.

— Этот мрачный стиль тебе совсем не подходит, — едко прокомментировал я, уставившись на…

Сущность.

Это была уже не та девочка, которую я успел неплохо узнать. Это было что-то совсем другое.

Сэнди сидела на полу напротив какой-то картины, пустым взглядом на неё уставившись. Её внешность неуловимым образом трансформировалась, то принимая старческий образ, то детский; то обращаясь в мужчину, то в женщину; внешность малышки Сэнди менялась постоянно, включая стиль одежды, будь то накидки и мантии из шкур, куртки и жилетки, самые разные платья, фраки и ещё столько разного тряпья, сколько я и подумать не мог.

Оно прожило десятки эпох, видело столько, сколько не видел ни один человек. Боюсь себе представить, что сейчас творится в голове «малышки Сэнди».

Сущность не стала переводить на меня взгляд, но ей и не нужно было: тело в данном случае выступало исключительно как проводник. Меня буквально придавило «вниманием» чего-то огромного, неподвластного. Нечто нависло надо мной, словно непреодолимая стихия, окутало своим безумием, которое могло поглощать целые миры.

Мои друзья, обитавшие где-то «поблизости», не станут вмешиваться, если со мной что-то случится. Потому что Немое для них такой же друг, как и я. Если меня сотрут или поглотят, то это будет исключительно «нашим» делом.

Впрочем, я никогда и не рассчитывал на то, что друзья помогут мне справиться с внутренними демонами.

Особенно учитывая, что внутренним демоном в данной ситуации был «я».

— Вижу, кто-то испоганил твою картину, — нахмурился я, обратив внимание на то, куда уставилась сущность.

Было тяжело не заметить, как «девочка» смотрела на свои художества. Её стиль я узнал сходу, как и увидел, что кто-то попытался спародировать мой стиль.

Поморщился.

Кажется, я догадывался, что именно произошло. И теперь у меня появилось ещё больше уверенности в том, кем конкретно был старый ублюдок.

Очевидно,

моё замечание попало в цель: стоило мне это произнести, как вся окружающая действительность вокруг закрутилась, завертелась в водоворот. Поднялся ветер.

Немое открыло рот, но из него раздался лишь болезненный хрип. Меня всего аж передёрнуло, против воли я сам схватился за горло, ощутив неприятный спазм.

Лёгкие будто горели. Из глубин души поднялся ужас, ноги подкосило, из глаз пошли слёзы.

Вот же дерьмо.

На негнущихся ногах подошёл к картине, придирчиво уставившись на неё. В моей руке появилась кисть.

— И из-за этого ты так переживала? — прохрипел болезненно я. — Это же такая мелочь.

Я соврал. Это была не мелочь. Я чувствовал, как меня всего перекосило от злости. Картина малышки Сэнди вдохновляла меня, я чувствовал, сколько сил она в неё вложила. Знал, что она рассчитывала на то, что именно я её закончу.

Если бы я написал бы картину для малышки Сэнди и кто-то попытался спародировать её стиль, то погрузил бы душу этого ублюдка в такие муки, какие только могло придумать моё больное сознание, в конечном итоге не оставив от твари ничего.

Сдерживая эмоции, игнорируя сжавшееся горло и горящие лёгкие, принялся исправлять чужие кривые руки своими кривыми руками.

Дьявол крылся в мелочах. Мне не нужно было менять слишком много: тональность была задана верно. Неправильной была идея. Её просто не было. Это всего лишь реплика без души, и моя задача была эту душу вложить.

Вложить теми самыми деталями.

Я добавил песок. Бесчисленные песчинки, окружившие наши фигуры. Добавил водоворот океана, как защищавший нас, так и уничтожавший всё на своём пути. Вложил в бесчисленные звёзды, нацеленные на нас, другую перспективу.

Я подарил «звёздам», желавшим нам зла, ужас осознания. Ужас начавшейся охоты. Рыбалки.

Маленькое путешествие подарило мне немало идей.

Я не знал, сколько дорабатывал картину. Но точно знал, что с каждым взмахом кисти что-то менялось. Сначала неуловимо, затем уже более очевидно.

Горло перестало сжимать, ужасная, отвратительная, пугающая до глубин души боль в лёгких отступала, с каждым взмахом кисти дышать становилось всё свободнее и легче.

Оно следило, наблюдало, впитывало в себя каждый мой шаг.

В какой-то момент всё закончилось.

Я медленно убрал кисть, с каким-то странным трепетом уставившись на готовую картину. К моему удивлению, она не получилась полностью мрачной, как это обычно бывает, когда я прикасаюсь к творениям малышки Сэнди, нет.

Вместо этого от картины веяло… чем-то странным. Я будто бы видел сквозь тёмные краски пробивающийся свет, который стал центром всей картины.

Я видел слабый проблеск надежды, которую изначально вложила сама же малышка Сэнди. Надежда, которую я не стал обращать во мрак, вместо этого подчеркнув её и дав будто бы вторую жизнь, иную перспективу.