Ошибка Заклинателя

Вайнштейн Стелла

Эмма расправила балахон насыщенного синего цвета, похожий на тот, что носили братья.

— Я скоро буду, — кивнула она, прижимая ткань к груди. — Спасибо!

— Нет, нет! — запротестовал Эрик. — Не стоит благодарности. Вот когда этот брат вышьет для сестренки охранный узор на рукавах, тогда и будет стоящий подарок. А сейчас, это просто так. Мелочь.

— Я хотела спросить, — Эмма потянулась вперед дотронуться до щеки горца.

Его лицо вновь стало незапоминающимся, а фигура казалась щуплой и худощавой.

— Спрашивай смелее, — улыбнулся горец.

—

Твоя внешность… Это магия или нечто другое? Я не понимаю… — призналась Эмма.

— Ах, это.

Эрик завел руки за шею и снял тонкую цепочку, на которой покачивался серебряный кулон с темно багровым не огранённым камнем. Внутри блеснула процарапанная и залитая металлом схема.

— Всего лишь амулет, который я придумал, чтобы торговля шла лучше. Видишь ли, сестренка, мысли управляют потокам Ши, а заклинатели глядя в зеркало всегда подсознательно желают выглядеть лучше. Со временем ранг Лу красотой начал отличаться от ранга До. Знаешь, сестренка, — Эрик хмыкнул. — У некоторых заклинателей целые клубы поклонниц из простых девушек. Картинки с их изображением хорошо продаются. — Эрик растерянно покачал головой, покрутив в руках камень, затем широко улыбнулся и спросил: — Зачем бедным горцам, у которых нет ни богатства ни положения в обществе такое внимание? Поэтому я придумал простую схему по искажению потоков Ши. Получилось довольно удачно. Сейчас все горцы носят маковый амулет вне дома. На базаре не выделяемся, люди подходят к прилавкам, не опасаясь. Покупают больше товаров и всем спокойно.

15.5

Эмма несмело протянула руку и дотронулась до теплого камня.

— А на меня? Он подействует?

Эрик задумался, а затем с энтузиазмом подтвердил.

— Отличная идея, сестренка! Правда сначала тебе нужно выздороветь как следует. Амулет может помешать исцелению. Я пойду, а ты присоединяйся как будешь готова.

Эмма торопливо надела балахон, завязала веревочки у ворота. В разбитом зеркале отражалось опухшее синеватое лицо, прямо в тон платья.

Решительным жестом, она отодвинула в сторону дверь и прошла по коридору на кухню. За круглым столом сидело четверо рослых светловолосых мужчин, дружно уставившихся на нее.

Первый, самый рослый, смотрел с жалостью, Эрик подбадривающе улыбался, третий с раздражением отвернул нос, высказывая недовольство промедлением с трапезой. Четвертый сидел, устало подперев щеку.

— Добрый вечер, — поздоровалась Эмма.

Она не знала, как следует приветствовать братьев. Не смотря на тепло, исходящее от Эрика, Эмма чувствовала себя очень неуверенно.

— Мы счастливы наконец лицезреть сестренку, — выдавил третий. –

Надеюсь она не будет судить слишком строго скудную трапезу. Блюда давно остыли.

— Хватит тебе! — зычно зарычал первый брат. — Не видишь, сестренка ранена? Чего набросился, сам же просил ждать ее!

Четвертый подавил ухмылку и локтем поддел первого под ребра.

— Старший брат, не выдавай третьего! Он решил поиграть в обиду, чтобы получить внимания сестренки.

Третий фыркнул и сложил руки на груди.

Эрик поманил Эмму и подвинулся на скамье, освобождая место.

— Не бери близко к сердцу, — прошептал он ей. — Перебранки — обязательная часть ужина.

— Знаю, — кивнула Эмма. — Не беспокойся обо мне, я не стеклянная. У нас дома тоже раньше отец подшучивал над матерью.

Раньше. До всего, что случилось. Многое кануло в небытие, шутки за обеденным столом в том числе.

Эмма взяла палочки и подцепила белоснежный пельмень с верхушкой, закрученной в виде цветка. Поднесла ко рту, укусила и с удивлением ощутила, как тот взорвался ароматным бульоном во рту.

— Очень вкусно! — восхитилась Эмма, поднимая глаза на третьего.

Только теперь она заметила, что третий сжимает до белых костяшек край табурета, предназначенного для нее. Третий хотел, чтобы она села рядом с ним, но Эмма потянулась к Эрику. Теперь они оба тесно прижимались друг к другу на узкой скамье.

— Было бы вкуснее горячим! — отрезал третий.

— А мне и так хорошо, — уминая за обе щеки пельмени, уверил Эрик.

Красивое лицо Урмана стало еще кислее.

15.6

Кроме пельменей на столе расположилось блюдо с жареной листовой капустой с чесноком, тарелка с рыбой, политой красным соусом и зеленым луком. Подле каждого брата стояла плошка с рассыпчатым рисом. Эмма потянулась за своей плошкой, которая ждала ее подле третьего брата, но тот ловко отодвинул ее в сторону.

— Тянешься за чужим, сестренка? — ухмыльнулся Урман.

— Не обращай внимания, — сказал Эрик. — Вот, ешь из моей.

— Спасибо, — поблагодарила его Эмма.

Своими палочками подобрала немного риса из плошки Эрика и поднесла ко рту. Вокруг стола воцарилось молчание. Все с удивлением смотрели на Эмму.

— На, держи! — сквозь зубы прорычал третий, силой толкая предназначенную для Эммы миску с рисом.

Она смиренно приняла ее и принялась безмолвно есть. Ей было неудобно объедать Эрика. Он и так много для нее сделал.

— Третий уймись, — насмешливо сказал четвертый брат. — Не видишь все уловки оборачиваются против тебя?

— Заткнись, — грубо огрызнулся третий. — Тебе плевать, но у меня есть шанс.

— Эй-эй третий, — прикрикнул первый, ударив кулаком по столу так, что тарелки звякнули. — Знай границы, не трогай четвертого.

— Слушаюсь, старший брат, — покорно опустил голову третий.

Все молча ели. Первый брат постоянно подкладывал четвертому брату самые нежные и вкусные кусочки, но тот почти не притронулся к еде. На белой коже четвертого брата проступали венки, а под синими глазами темнели круги.

Третий ел медленно, постоянно наблюдая за ее движениями. Не желая обидеть Урмана, Эмма решилась попробовать рыбу. Соус и правда был островатый, зато белоснежное мясо очень свежим и сочным. Характер у третьего конечно, не сахар, но следует отдать должное способностям к кулинарии.