Ошибка. Мозаика судеб
Шрифт:
– Сын?
– поразилась хозяйка.
– Специально пришёл в город? Смелый какой! Надо его в кровать положить, устал ведь, малец.
– Потом, - остановила её старушка.
– Пусть пока так посидит.
Не объяснять же простой женщине, что сын сейчас делает всё, чтобы отец не только выжил, но и поправился в ближайшее время. Неумело, конечно, делает, но от чистого сердца и с любовью. А это важнее опыта.
– Мы можем ему помочь?
– Фанагор готов был половину себя отдать, лишь бы помочь Эйрлу. Он, как и хозяйка дома, не имел ни малейшего представления о том, что сейчас происходит между отцом и
А малыш Эйнар, погружённый в транс, соединял порванные нити ткани жизни отца, медленно, но верно поворачивая его к благоприятному исходу.
Странница всю ночь просидела во дворике, никого близко не подпускала к отцу с сыном. Сама, лишь один раз вторглась в пространство высшей силы, проверить состояние мальчика. Мал ведь ещё. А такую ношу на себя взвалил, что не всякий взрослый потянет.
Наутро Эйнар очнулся.
– Бабушка Эль, у меня получилось!
– Бледный, выжатый, как стираное бельё, но счастливый малыш улыбался, радуясь достигнутым результатам.
– Я и не сомневалась! Теперь тебе надо поесть и поспать. Фан, отнеси его в дом! Я договорилась с хозяйкой.
– Нет, - спохватился мальчик, - я останусь здесь, с папой!
– Послушай меня, сын Эйрла, - тихо, на грани человеческого слуха, произнесла странница. Но Эйнар прекрасно её слышал.
– Ты сделал то, что тебе надлежало по праву рождения. Отец знает, что ты с ним. Но теперь тебе самому надо восстановить силы, так как организм твой ещё не готов к таким испытаниям. Слушайся меня! Пока ты будешь отдыхать, мы с господином Фаном будем делать то, что уже в наших силах. Так мы его быстрее поднимем.
– Хорошо, бабушка Эль, - покорно согласился мальчик.
– Я посплю.
– Вот и славно.
Эйрл слышал весь разговор, только сказать пока не мог, что безумно рад, что любит их, что всё теперь будет хорошо!
Теперь, когда серая мгла отпустила его из своих цепких объятий, и он может сам начать процесс восстановления живых тканей. Когда хранилище вечных знаний перестало нагружать его мозг ненужными сведениями, вытесняя из памяти образы людей, которых он любит. Когда живительная сила любви потекла к нему от маленького сердца сына, возрождая к жизни.
Ему просто надо немного времени, и он встанет, обнимет всех, кто так беспокоился о нём, кто не побоялся проделать трудный долгий путь, кто нашёл его и помог. Надо ещё немного подождать.
***
– Хочешь, чтобы всё было сделано хорошо, сделай сама!
– Питта недовольно оглядела нелепую фигуру, которая по замыслу должна была ничем не отличаться от жителей Ситау. Но до желаемого результата было так же далеко, как до Ка-Рфы.
– На что это, я вас спрашиваю, похоже?
– Она с силой дёрнула полу рубахи, перекосив её окончательно.
– Чучело!
– Да ладно тебе, - хохотнул Шерх, - для сельской местности сойдёт!
Кьяра недовольно фыркнула. Обрядили её в непривычную одежду, а теперь насмехаются! Она бы ответила этому Фарту, если бы не сохнущий на лице грим.
– А для монастыря сойдёт?
– не унималась мадам, продолжая дёргать несчастную Кьяру за всё подряд.
– Кушак не так завязали. Руки почему торчат из рукавов? Сама маленькая, а рукастая! А волосы! С ними надо что-то делать!
– Что делать?!
– не выдержала Кьяра.
– Молчи!
– приказали одновременно мать
Девушка злобно сверкнула глазами, жестами показывая, что лучше умрёт, но волосы трогать не даст.
– Не кривляйся!
– хлопнула её по рукам Питта.
– Если бы я была уверена, что лысой ты будешь больше похожа на монаха, то даже спрашивать не стала бы. Но нет у меня такой уверенности. Так что лучше оставить тебя девушкой. Но с походкой надо что-то решать. Ты видела, как ходят их женщины?
Кьяра чуть ссутулила плечи и посеменила маленькими шажками. Эту особенность она сразу подметила, удивляясь, как смешно ходят местные жительницы.
– Пойдёт!
Шерху надоели все эти женские штучки. Он привык действовать открыто, даже нагло, и это всегда приносило результат. Но его родительница считала по-другому. Она как раз предпочитала не выделяться из толпы, и гримировалась под аборигенок. Или подбирала для выполнения задания похожих по типажу помощниц. Об этой маленькой хитрости не знал никто, кроме самих членов команды Питты, и Шерха. Поэтому так различались описания внешности и возраста госпожи Тиссар.
– Шерх, помолчи! Не нравится мне эта задумка. И грим не нравится. Ладно, раздевайся. Я должна подумать, - так как с жильём в приграничном посёлки были проблемы, и им троим пришлось ютиться в одной комнатке, Кьяра просто повернулась к Шерху спиной. Кто же знал, что на праздник 'Танцующих лепестков' в Пень-Пень собирается столько паломников? Счастье, что хоть эту каморку удалось найти. Кьяра скинула местную рубашку и потянулась за своей блузкой, которая лежала на большом сундуке. Пришлось немного повернуться. Шерх шумно выдохнул.
– Перестань на неё пялиться!
– Питта недовольно скривилась.
– Чего я там не видел?
– делано равнодушно отозвался великовозрастный сын.
– Девка, как девка. Всё как у всех!
– А ты не сверкай прелестями!
– Досталось и Кьяре.
– Развратишь мне мальчика.
Гогот Шерха спугнул не только голубя, мирно спящего под окном, но и поросят, деловито роющих землю на заднем дворе. Визг удирающей напуганной живности всполошил кур и хозяйского пса, которые тут же подали свои голоса. Какофонию дополнил истошный крик ишака, привязанного под навесом. Его мгновенно поддержал собрат с соседней улицы. Цепная реакция покатилась по Пень-Пеню, как сигнал пожарной тревоги. Звуковая волна добежала до окраин и снова вернулась к эпицентру.
– Дурак, - буркнула уязвлённая Кьяра, застёгивая блузку. А так как ни мадам, ни её отпрыск не видели лица девушки, она позволила себе скорчить гнусную рожу.
– Всё как у всех...
– Идиот!
– констатировала Питта, запустив в сына злополучной рубахой.
Дурак и идиот развеселился ещё больше, только не ржал во весь голос, а уткнулся в смятую рубашку, чтобы не провоцировать новую звериную панику.
– Девочки, с вами не соскучишься!
– Молчи, охламон!- чуть насмешливо произнесла Питта и подмигнула сыну. Она любила, когда Шерх причислял её к более молодому поколению. Какой даме не понравится, что в тридцать э-э... восемь лет её называют девочкой? Пусть даже собственный сын. Она иногда не могла поверить, что вот этот взрослый, привлекательный мужчина является её ребёнком. Её маленьким, пухленьким Шариком.
– А то и этого жилья лишимся.