Ошибка
Шрифт:
Я гоню восемьдесят километров в час, превышая дозволенную скорость. Когда я обгоняю фуру, мои шины визжат, и я виляю на трассе.
— Проваливай к чёрту с моего пути! — кричу я, стиснув зубы, и сжимаю рычаг переключения передач.
Подъехав к жилому комплексу, я паркую свою машину у выхода. Земля покрыта тонким слоем снега, который хрустит под сапогами, пока я иду к квартире. С каждым тяжёлым шагом моё дыхание становится горячее, а жилы на мышцах натягиваются. Я проверяю своё оружие за поясом джинсов, и останавливаюсь
Ничего.
Я стучу кулаком, но не слишком сильно. Мне не хочется выдавать то, что человек по эту сторону двери готов кого-то убить.
Слышу внутри шаги, и опустив маску на лицо, отхожу в сторону с поля обозрения глазка.
Шаги затихают перед дверью, я слышу его нервное дыхание.
— Твой дядя прислал меня. Возникла проблема.
Он прочищает своё горло, но ничего не говорит.
— Ну же, Эван.
Тишина.
— Они убили её. Она мертва, и теперь они придут за тобой. Мы должны перевести тебя в безопасное место. Джо прислал меня за тобой.
За этим следует глубокий вздох и звук отрывающегося замка. Дверь едва скрипит, когда я за несколько шагов оказываюсь возле него, и хватаю этого ублюдка за горло, прижимая к полу.
— Ты ебаный бесполезный кусок дерьма, — шиплю я.
Его глаза расширяются, а кожа бледнеет.
— Кого ты думаешь наебать, а? — реву я, усиливая хватку на его шее и сжимая так сильно, что ощущаю хруст костей под своими пальцами.
Он задыхается, дёргает руками и впивается пальцами в мои руки, пытаясь убрать их прочь от горла. По сравнению со мной, он мелковат, и я едва могу назвать его мужчиной.
— А, а, а, — качаю я головой. — Либо ты сейчас успокаиваешься, либо я прекращу твоё жалкое существование прямо здесь.
Его глаза расширяются ещё больше, и он борется подо мной, умудряясь кивнуть головой. Когда я ослабляю хватку, он начинает жадно глотать воздух.
— Ты ответишь на каждый вопрос, который я задам, или я медленно прикончу тебя. Ясно выражаюсь?
Он снова судорожно кивает.
Из всех вопросов, которые я могу ему задать, из всей информации, которую я могу использовать себе на руку, единственная вещь, о которой я хочу спросить его, это почему он отдал её?
— Почему? — сглатываю я, пытаясь восстановить своё дыхание. — Почему ты передал её? — Мысль об этом и произошедшем за то время, как она прибыла в мой дом, всплывает в моей голове. Жар злости начинает меня поглощать. Склонившись над ним, я кричу: — Зачем ты сделал это с ней?
Эван закрывает глаза, словно это может помочь ему уйти от ответа.
— Они на самом деле убили её? — всхлипывает он.
Я снова сдавливаю пальцами его горло.
— А ты что, блядь, думал? Ты отдал её отморозкам. Её больше нет.
Я наблюдаю, как слёзы стекают по его лицу, и не могу сдержаться, чтобы не дёрнуть его голову вверх и ударить его ею об пол.
—
Вытащив пистолет из штанов, я приставляю к его виску, и моя рука дрожит от гнева.
— За это я просто должен вынести твой чёртов мозг. За то, что ты плачешь как маленькая сучка после того, что сделал. — Но он продолжает реветь. — Поднимайся! — придерживая дуло пистолета у его головы, я встаю и наклоняюсь, чтобы поднять его на ноги. — Давай! — снова кричу я ему. — Вставай.
Я перемещаю пистолет к его затылку, наблюдая, как конец дула исчезает в волосах, и толкаю его в сторону кухни.
— Лицом в угол, — я использую оружие и толкаю его к стене. — Положи обе руки за спину, и скрести их.
Он не двигается.
— Живо! — команда эхом отбивается от шкафчиков.
Скрещивая заметно дрожащие руки за спиной, он даже не протестует. Он даже не сопротивляется. Он настолько жалок, что даже не пытается бороться за свою жизнь.
Приблизившись лицом почти к его затылку, я рычу:
— Шевельнёшься, клянусь Богом, я заставлю тебя страдать, — выдыхаю я, облизывая свои губы языком. — Я хочу знать о каждом грёбаном человеке, который работает с твоим дядей.
— Эм, эм, я… не знаю их.
— Ладно, — киваю я, и хватаю его за тощий бицепс, впиваясь своими пальцами в его плоть. — Ты уверен в этом?
— Я не знаю, — ноет он. Страх действительно пускает свои корни в нём.
Держа его руку, я наваливаюсь на него всем весом своего тела, толкая в плечо, пока не слышу хруст. Эван визжит, когда кость выворачивается.
Окинув взглядом кухню, я замечаю большой нож шеф-повара, хватаю его с тумбочки и покручиваю им в воздухе.
— Может, мне нужно сделать то, что они сделали с ней?
Он не открывает глаза. Только повторяет одно слово «пожалуйста» снова и снова, продолжая плакать, как маленькая сучка.
— Хочешь, чтобы я продемонстрировал то, что они сделали с твоей маленькой подружкой? — Я беру нож, и крепко прижимая его, провожу им вдоль футболки, пока не замечаю, как ткань пропитывается красным, а затем не спеша вырезаю «К» на его груди. Он кричит, пытаясь отстраниться от меня. — Закрой рот!
Затем вырезаю «И».
Между воплями он кричит:
— Дэн… Дэниэл.
— Этого недостаточно, — отвечаю я, сосредотачиваясь на буквах, которые вырезаю на его груди. Кровь окрашивает его рубашку, стекая по рваным лохмотьям. Я вижу, как несколько капель падает на мой сапог, прежде чем я заканчиваю писать «А». Наклоняюсь и приставляю нож к его подбородку.
— Знаешь, таких как ты называют «киска», — шепчу я ему на ухо.
— Дэниэл. Даниель Кэйпс, — кричит он.
— Оу, и тебе что-то известно?