Ошибки аиста
Шрифт:
– Это я во всем виноват. Я виноват.
Наташу морозило и подкидывало на постели, кровотечение не прекращалось. Кирилл порывался все время вызвать скорую помощь, но Ната останавливала его, говоря:
– Надо дождаться утра. Это потому, что я не выпила лекарство.
Еще затемно он оделся, сказав, что идет в аптеку. Наташа посмотрела ему вслед. В голове мелькнула четкая мысль: «Если он вышел в аптеку, до утра мне уже не дожить». И она впала
Кирилл видел, что она угасает. Вышел в пургу. Телефоны тогда были не у всех. Бросался от одного телефона-автомата к другому: там оборван провод, там просто глухо.
В тулупе нараспашку, не ощущая пригоршней колкого снега, стегавших по щекам, он в отчаянии метался по улице.
– Я убийца. Я убил ее. Господи, если ты есть, помоги!
Через мгновение он увидел синюю мигалку скорой помощи и наперерез ей бросился через дорогу, буквально своим телом остановив машину.
– Ребята, жена истекает кровью, я ее убил. Ребята, которые уже ехали по домам и были слегка
навеселе, вначале хотели дать деру. Но потом сказали:
– Ладно. Только носилок у нас нет. Нести будешь сам.
Наташу привезли в городскую больницу. Дежурный врач, сонный и неприветливый, еще раз «почистил» Наташу и оставил в коридоре, так как мест в палатах не было. Кровь продолжала хлестать, стало совсем плохо, даже зрение помутнело. Видя проходящий мимо белый халат, Натка жалобно взывала:
– Сестричка! –Сейчас, сейчас. –Доктор! –Больная, секундочку, сейчас начнется обход. Так прошло три часа. Обхода в этот день так и не было. Когда группа в белоснежных халатах собралась приступить к исполнению служебного долга, она наткнулась в коридоре на Наташкину кровать, из-под которой вытекала лужица крови. Все переглянулись. Был вызван главврач отделения и еще некоторые светила больницы. Хором постановили, что еще что-то у женщины не вычистили. Полумертвую,ее переложили на каталку и повезли в операционную. Сам зав. отделением сделал ей третий аборт за сутки. Без наркоза. Без местной анестезии. Некогда – спасать надо. Лязг железа заглушал стоны и плач женщины, которая была полностью обессилена.
Наташе нашли (!) место в палате на 12 коек. Остальные женщины сочувственно и опасливо отодвигались от новенькой, которая бледностью, синяками и окровавленной одеждой больше смахивала на узника гестапо.
Кровотечение не останавливалось. Состояние Наташи было критическим. Все врачи переполошились, бросились консультироваться со светилами города.
Начали вливать кровь – вены опали, лить некуда; начали делать венесекции по телу. Вена падала. Резали в другом месте. Внутрь, на открытые раны, лили эфир, отчего даже обессиленная Наташа извивалась,
– Господи, я не могу больше, – взмолилась женщина и в этот момент почувствовала толчок и облегчение. Она вдруг осознала себя морем света, парящим под пятиметровым потолком палаты. Боли не было. Блаженство невиданной силы, нежности и благости заполнило ее всю. Она смотрела на врачей, склонившихся над ее телом внизу. Там царила паника. Люди бегали с кислородными подушками, шприцами.
А здесь был отдых, удовольствие, умиротворение и пульсирующий, яркий свет, в котором она растворилась.
Но в какой-то миг всю эту огромную светящуюся пульсирующую душу будто всосало в ее истерзанное, окровавленное тело.
От боли, с новой силой обрушившейся на нее после непродолжительного отдыха, она закричала.
– Жива!!! – захлопали в ладоши женщины, ставшие невольными свидетельницами этого ужаса.
Наташино сердце отключилось. Клиническая смерть. Три минуты ее душа летала на свободе. Вовремя найденная подключичная вена и силовой массаж сердца воскресили ее.
Наташу увезли в реанимацию. Вся больница еще долго переваривала шоковую ситуацию.
В обед Кирилл привез в больницу маму Наташи. Был тихий час, толстая санитарка мыла полы.
– Вам кого? – уперев одну руку в бок, а другую положив на швабру, властно спросила она. – Мы к Наталье Федоровой, – вежливо сказал Кирилл. – Федорова, Федорова... умерла ваша Федорова, – то ли с досадой, то ли с сочувствием рявкнула санитарка и продолжила мыть полы.
Кирилл оперся о стену и стал медленно оседать. Материнское сердце что-то подсказало Наташиной маме; она направилась в ту палату, которую назвали в регистратуре, и узнала правду.
*** ...Через много лет Наташа получила письмо. На конверте значился г. Сургут. И отправитель – К. Федоров.
– Интересно, однофамилец или родственник нашелся? – Она нетерпеливо вскрыла конверт, начала читать, и с первых строк у нее перехватило горло.
«Здравствуй дорогая, всегда любимая Наташа! Пишет тебе Кирилл Натвинчан, теперь, как ты видишь, Федоров. В Сибирь меня, дурака, «сослала» бывшая жена с подачи тещи. Поехал зарабатывать для жены на третью норковую шубку. Здесь будто освободился от их чар и воздействия. Через год я встретил молодую восемнадцатилетнюю девушку и женился на ней только потому, что зовут ее Наташа, а фамилия у нее Федорова. Я подумал, что это судьба и перешел на ее – твою, Наташа, – фамилию. Сейчас у нас двое детей, мальчик и девочка,3 и 4 года. Я для них и мама, и папа, потому что Наталья даже манную кашу варить не умеет и тащит меня на дискотеки. Не нагулялась. Летом везу детей к маме в Молдову оздоровиться.