Ошибки богов. Тетралогия
Шрифт:
– Кхе – кхе-кхе! – донеслось откуда-то сверху. – Кто пожаловал в наши угодья? Никак, сам Избранный?
Шевелящийся потолок пошел волнами, расступаясь и пропуская огромное уродливое тело. Из проема сверху к нам на толстой нити неторопливо спускалось огромное уродливое тело. Это была чудовищная помесь человека и паука, оживший кошмар моих фобий. Как только чудовище показалось на свету, я почувствовал, как содержимое моего желудка прыгнуло наверх, пытаясь выйти неестественным путем.
На огромной мохнатой туше, покрытой отвратительным шевелящимся серым мехом, на нас, улыбаясь, смотрел седой старец. Его человеческая часть врастала по пояс в тело паука, причем ровно посредине брюха. Таким образом, он выглядел как всадник, оседлавший огромного монстра. Но не оставалось сомнений в том, кто управляет восьмилапым чудовищем.
– Мы свиделись снова, слуга Порядка! – прошамкал старик, зависнув перед нами на почтительном расстоянии. – Теперь ты не уйдешь от меня также легко, как в прошлый раз.
Я не отвечал. От одного лишь вида этого монстра, как и от шевелящейся паучьей волны меня словно приклеило к земле. Я не мог и рта раскрыть от ужаса, как вдруг ощутил ласковые прикосновения эмоций Лулу. Ее спасительные эманации придали мне сил и ярости.
– Да что ты такое?! – заорал я, скорее почувствовав недоумение и испуг в одутловатом лице паукообразного старца. – Почему ты обращаешься ко мне так, словно мы уже виделись? Постой… – стало доходить до меня, – неужели ты – очередное воплощение Хаоса?
– А ты догадливый! – змеиная улыбка изогнула сухие губы моего противника. – То, что ты видишь перед собой, является продуктом слияния забытых технологий и темной магии. Впрочем, хватит лишних слов. Скоро ты присоединишься к моей бесчисленной армии, – чудовище, на котором восседал торс старика, повел лапой в сторону висящих коконов. – Твои товарищи уже в стадии подготовки обращения. А знаешь, что ускоряет превращение? – старец снова ядовито засмеялся и продолжил. – Боль. Всем живым существам в коконах уже введена сыворотка, но лишь дикая яростная боль, ломающая нутро, способствует ее активации. Узри же!
На этих словах тело огромного паука изогнулось и вонзило острый длинный шип, находящийся на брюхе в ближайший кокон. Даже сквозь туго спеленатую оболочку до нас донесся душераздирающий крик, продолжавшийся несколько мгновений. Вдруг он сменился на стон и хрип. Внезапно длинные серебряные жвалы изнутри разорвали паутину и к нашему ужасу на меня посмотрели глаза Софитии! Только теперь ее полуобнаженное тело находилось по пояс на большом и безобразном паучьем торсе белоснежно-серебряного цвета.
– Аг-ха-гха-гха! – засмеялся старец, перемежая смех с кашлем. – Смотри же, Избранный! Как странно соединилась древняя магия с моим искусством! Пожалуй, я переберусь в это новое молодое тело. Старик уже изжил себя. Но сначала, проверим его в битве.
По незримому сигналу остальные пауки откатились назад, освобождая приличных размером площадку, на один конец которой спустилась по нити Измененная Софития, уставившаяся на меня стеклянными глазами. По другую сторону стояли мы с Лулу.
– Бейся со своей бывшей спутницей или умри, Избранный! – прошелестело сверху. – Впрочем, ты все равно умрешь. Побегай немножко, пока я испытываю новое тело.
Софития, которая до сего момента безвольно висела на паучином торсе, вдруг выпрямилась, и уставилась на меня. Ее взгляд, лишенный эмоций, не предвещал мне ничего хорошего.
– Лулу, будь наготове, но в схватку не лезь! – скомандовал я, выступая навстречу Измененной. – Я сам разберусь.
Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что вступая в импровизированный ринг, я каждую секунду нахожусь под угрозой быть растерзанным полчищами подчиненных этого полубезумного старика. Я не собирался строить из себя героя, так как отлично понимал, что в случае малейшей ошибки моментально погибну, несмотря на всю свою избранность и магию. У меня оставалась призрачная надежда, благодаря которой я и решился на поединок.
Взглянув последний раз на потолок и на всякий случай, отметив положение главного заводилы, я перенес основное внимание на Софитию. Та, в отличие от меня не строила никаких планов, а только слепо следовала приказу своего нового господина, то есть сразу пыталась просто и незатейливо перерезать меня в прыжке острейшими лапами. В течение следующих десяти минут я только уворачивался и отпрыгивал от нее, не в силах не то, чтобы контратаковать, но даже перевести дух. В очередной раз отбив кулаком в золотой перчатке ее смертоносный выпад, я отпрыгнул назад и впервые за весь бой попытался достучаться до ее сознания:
– Софи! Очнись! Это я, Рич! Я знаю, ты меня слышишь!
В следующую секунду сталь ее стальной коготь со свистом прорезал мой кожаный нагрудник, оставив на моей груди кровавую полосу. Меня сразу же повело в сторону – значит, опасаться стоило не только остроты ее лезвий, но и смертельного яда. Я тут же отпрыгнул назад, почти упираясь в стену шипящих зрителей, кастуя на себя антияд и самоисцеление.
– А ты живуч, Избранный, – донеслось сверху, – но представление затянулось. Перейдем к заключительной части.
Софития, передвигаясь странной изломанной походкой отпрыгнула назад в центр ринга, и присела на задние лапы, вытянув перед собой и руки, и передние жвалы в странном молебном жесте. В следующий миг в меня ударил двойной белый луч, проморозивший землю на своем пути. Если бы я не перекатился в сторону, то моментально превратился в ледяную статую, как те пауки за моей спиной, вовремя не убравшиеся с пути.
– Софития! – громовым голосом вскричал я, впервые за все время, собираясь метнуть молот. – Ты клялась мне в верности! Ты обещала мне! Приди в себя!
Огромная серебристая паучиха вздрогнула и пошатнулась. Не веря своим глазам я опустил молот, надеясь на невозможное. Зря. В следующий миг в стремительном скачке огромная туша сбила меня с ног и острейшие жвалы нацелились в мою незащищенную грудь.
Сжав зубы, я ожидал быстрой смерти, но паучиха вдруг склонилась надо мной так, что я увидел перед собой широко раскрытые, полные боли и ужаса, глаза Софитии.
– Убей меня, Ричард! – прошептала она. – Я не могу контролировать себя. Прошу, избавь меня от мучений.