Ошибки и допущения
Шрифт:
– Алёна мне рассказала, что вы встречаетесь, – проговорила известную истину Мария Ивановна.
Подходить настолько издалека она не планировала, но слова о беременности всё никак не соединялись в одно предложение на языке.
– Зачем она вам об этом рассказала? Неужто её мать узнала о нас? Хотя, нет… вы бы тогда не говорили, что Алёна в порядке, – высказал предположение парень.
Прежде чем перейти к кульминации Мария разрешила себе задать последний вопрос.
– А как ты относишься к Алёне?
– Нормально, – настороженно ответил покрасневший Серёжа, – Ну, мы встречаемся и всё-такое, но не думаю, что это серьёзно. Мы слегка молоды для отношений и ну… не думаю, что ей нужно что-то серьёзное.
Подобные размышления вполне свойственны для несостоявшегося в жизни человека, но всё равно
– Значит не серьёзно? – на взводе сказала Мария Ивановна и без раздумий добавила, – Ну, что ж поздравляю твоё несерьёзно обернулось беременностью Алёны.
В миг лицо парня изменилось от полнейшего непонимания до откровенного ужаса. Он предпочёл бы исчезнуть навсегда, если бы ему предоставили такую возможность. Этот взгляд полный отчаяния, ни с чем не сравнимого опустошения и искреннего отупения внушал беспокойство за его психическое состояние. Сидя молча, не отвечая, Серёжа надеялся, что его обманули, сыграли злую шутку, ведь в голове не укладывалось, как такое может быть правдой.
– Мы же были осторожны, – только и смог пролепетать Фролов спустя мучительные минуты молчания.
– И в чём же заключалась осторожность? Считать дни овуляций, вместо нормального предохранения. Ты же мужчина в конце концов, должен был думать в первую очередь головой.
Обсуждать интимные подробности чужой жизни становилось почти обыденностью, но такой тошнотворной. Секс и всё, что с ним было связано вызывали у Марии Ивановны не только благоговейный ужас, но и приступ отвращения. Очередное откровение едва не заставило учительницу расстаться с сегодняшним скромным завтраком.
– Я не хотел… – сквозь подступающие слёзы промямлил незадачливый парень.
– Хотел или не хотел уже не имеет никакой роли. Алёна беременна, это факт и тебе придётся с этим смириться. Она сейчас переживает тяжёлый период, у неё нет никого, кто сможет поддержать кроме тебя. Представь какого ей. Ты сидишь страдаешь и жалеешь себя вместо того, чтобы начать думать, что делать. Я могу понять, это новость выбила из колеи, но Алёну она выбила ничуть не меньше, ей приходится помимо всего прочего скрывать от матери своё положение и переживать изменения происходящее с организмом. Её жизнь разрушена, все планы рухнули… – начала чересчур давить Мария.
Фролов сидел и слушал не пререкаясь, всё больше проваливаясь внутрь себя, пока наконец не обнаружил лазейку.
– Она же может сделать аборт. Ну, зачем ей ребёнок. Да, я уговорю её сделать правильный выбор, да правильно… – Серёжа увлёкся своим откровением совершенно перестав соображать.
– Не сделает, – прервала поток поспешной радости учительница, – Она узнала слишком поздно, все сроки прошли.
Бурный поток подростковых раздумий в миг потерпел крах, одна надежда угасла, не дав новой появиться на свет. Как странно себя чувствовала в данный момент Мария не передать словами, ей так хотелось уйти и прекратить лезть в дела других, но уже поздно, вмешательство случилось и никакой силой воли не хватит изменить прошлое. Однажды она уже пребывала в подобном состояние, но то было конечным результатом экзекуции, сейчас же предвестником кошмара, который только набрал оборот. Пустые глазницы Серёжи, не отражавшие ничего, иссушали душу смотрящего, это было настолько страшно, насколько возможно. Если бы они источали испуг или отчуждение было бы гораздо лучше, чем губительная пустота. И вновь потекли секунды без радостного молчания. Мария Ивановна, просто поддерживая тишину, продолжала исступлённо отматывать время назад, пытаясь обнаружить, что сделала неправильно и поразмыслив пришла к выводу, что как бы ей не хотелось такая новость всё равно причинил бы боль, и правильного способа сказать правду не существует.
За окном тем временем неожиданно прозвучали раскатистые порывы ветра, вечная борьба природы за господство над человеческими жизнями не оканчивалась ни на секунду. Пока глупое человечество день ото дня представало перед чередой однотипных проблем, сезоны устанавливали порядки на следующие часы и дни, год за годом, им не было дело до всего происходящего. Когда первая капля надвигающего урагана приземлилась с тихим отзвуком на грязное стекло, Сергей встрепенулся, будто выйдя из транса, но учительница не сразу заметила движение, с трудом оторвавшись от взволновавшей мысли, что пора бы привлечь класс к подготовке помещения к предстоящей зиме. Она решала в какой день лучше устроить генеральную уборку, чтобы не спугнуть нерадивых школьников. Стоит ли их предупредить заранее или преподнести новость в минуту начала, занимал её насущный вопрос, пока Фролов быстро выдернутый из подсознания, позабыв об оставленных вещах, в долю секунды подорвавшись с места помчался прочь. Всё произошло так быстро, что Мария едва успела сообразить, как ученика и след простыл, от него остались только задержавшийся шлейф воздуха, да рюкзак, позабытый и одиноко накренившийся на стуле.
Учительница только и успела как подскочить с насиженного места и, достигнув двери, быстрым движением откупорила наспех захлопанный выход, чтобы оглянуться беглым взглядом по коридору и не обнаружить ровным счётом ничего. Абсолютно лишённый людей коридор, за час до этого ещё заполонённый людьми, предстал выжженной пустыней. Марии хотелось было побежать следом, но она остановила себя усилием мысли. Парень скрылся и теперь догнать его не представляется реальным.
Закусив нижнюю губу от напряжения, учительница предалась любимому занятию, искать в себе вину. Заверив себя в том, что не было другого исхода, Мария непроизвольно сбавила бдительность и прибегла к не лучшей тактике: наседание на юношу. Он наверняка, сбитый с толку, не был готов вот так в лоб выслушивать роспись в своей некомпетентности. Учительница слишком надавила, позабыв о том, какие могут быть последствия. Фролов возможно и не образчик высокоморальных принципов, но далеко не подлец, ему нужно было предоставить время разобраться, а Мария вместо этого сразу решила наставить на путь истинный. В конце концов не важно, что ему почти восемнадцать, стоит ли возлагать на столь молодого мужчину принять решение в одночасье, и кроме того учительница не знала с какой целью он покинул кабинет. Человеческий мог устроен довольно сложно, не подготовленный разум мог прочесть в словах Марии призыв самоустраниться, раз он посмел навлечь на свою девушку несчастье. От неожиданного предположения учительница сжалась, она не знала, как ей поступить и, не придумав дальнейшего плана, засобиралась домой.
По дороге домой мысли о не благоразумности своего поступка нахлынули с новой силой, за полтора часа пешей прогулки под проливным дождём она неоднократно поворачивала назад, чтобы вернуться в школу, найти адрес Фролова и попытаться всё исправить. Это было бы правильно, удостовериться, что пацан не заканчивает в данную минуту жизнь в петле, но проходя пару шагов учительница разворачивалась обратно, её глаза наполнялись слезами от ощущения собственной беспомощности. Пойти теперь в квартиру к следующему ученику после случайной встречи в подъезде казалось невыносимой пыткой, а разговор с Фроловым с глазу на глаз в маленьком помещение и того хуже. Она едва смирилась общаться с учениками через учительский стол, что и так было весьма трудно. Каждый день сталкиваться с ощущением беспричинной паники и её физических аспектов: учащение сердцебиения, мурашки и внутренняя дрожь уже и так приносили моральные страдания. Набраться смелости в принципе не так сложно, а вот выстоять перед страхом не растеряв остатки самообладания к сожаленью невозможно, так что мысль встречи с Фроловым, какой бы правильной она не была оставалась всего лишь мыслью без намёка на осуществление.
***
Все выходные проведённые в полном забвение, к счастью, прошли. С нетерпением Мария Ивановна бросилась прямо с утра на работу, она молилась, чтобы Фролов не натворил глупостей и явился на уроки более готовым к принятию решения, которое изменит несколько жизней.
До прихода остальных учителей Марии удалось просочиться в кабинет и сесть за внушающее уверенность рабочее место, оно как никогда придавало решительности. По расписанию у одиннадцатого класса первым уроком в понедельник «Обществознание», и девушка уже морально настроилась прийти на урок и проверить на месте ли два беспокоящих ученика. За десять минут до начала первого урока она подумала, что пора бы вставать, чтобы по возможности перехватить либо Яковлеву, либо Фролова, но идти никуда так и не пришло, стук в дверь помешал намерению.