Ошибочка вышла
Шрифт:
— Рыжий… визитку… мудак...
Эти двое стали перебирать имена и должности, а я от ужаса была готова проваливаться всё глубже и глубже под землю. Неужели перепутала? Неужели другой какой-то Just там был на чёртовой визитке?
Пока я ковыряла карман комбинезона и боролась со слезами, мою судьбу будто кто-то решал… а я-то напланировала…
В моём представлении я залетаю в кабинет! Хватаю из кармана кучу презервативов, которые купила в “Помогайке” на бонусы по пять рублей штука, швыряю их прямо в Красивого Мужика из номера
А вышло… позорище, как обычно. И перед Мотей стыдно, хоть она и явно нашла свою нишу в этом месте, судя по светящимся глазам. Неужто тот дровосек из коридора оказался продюсером?
Я огляделась, потом опустила взгляд от стыда перед всеми этими добрыми людьми, а когда увидела стаканчик воды, протянутый рукой Очкастого Паренька, начала всхлипывать от жалости к себе. Какие они все добрые и милые, а я тут пришла воевать, да даже не с ними.
— Сонь?.. — Мотя подошла ближе.
— Тш-ш, — я выставила руку, будто защищаясь от присутствующих, и все замерли, как перед дикой кошкой.
— Не… я в… поряд… — и всхлипывала так, стоя посреди красивой комнаты.
— Вы чего тут? — раздался голос за моей спиной.
— О, Лёва! А кто у нас рыжий в фирме? — оживился Сухой Мужик, но было уже поздно.
Крольчишка узнала своего охотника. Не оборачиваясь я поняла, что вошёл тот самый Рыжий Мужик, который нелюбезно выпроводил меня после ужасной странной ночи, к которой вообще-то не было претензий до вчерашнего дня.
— Так походу… он и рыжий, — догадался Очкастый.
— Ох, — это от Моти, которая во все глаза уставилась на вошедшего.
— М-м, меня ищут?
И он пошёл ко мне.
Вот так же как тогда, стал приближаться со спины и с каждым шагом я ощущала и его запах и его тепло, всё сильнее.
Шаг-шаг-шаг…
И остановился, и я к нему спиной, и страшно — жесть! Его дыхание на моей макушке, и почему-то кажется, что он сейчас возьмёт меня за плечи.
В моём представлении я этого человека совсем не боюсь, мне совсем не обидно от “непонятно чего”, и “потому что ну а чё он”. Сложно это объяснить… ощущение, которое ещё со времён Онегина и Татьяны называлось: “висит груша нельзя скушать”.
Когда стоишь вся такая в отчаянии, топаешь ногой и ревёшь, а у тебя спрашивают: “Хочешь это?”, а ты орёшь: “Нет!”, а тебя спрашивают: “А чё тогда орёшь?”, а ты отвечаешь… “Ничё!”.
Хорошо объяснила?
Бросьте в меня камень, если не поняли!
И хочется… и колется.
И мне дичайше хотелось бы, чтобы этот Рыжий сейчас сказал, что-то доброе и милое, при том что я пять минут назад шла убивать, как минимум.
— Да, — его голос, звучащий откуда-то сверху и максимально ко мне близко, так что по коже прошла вибрация от звуковой волны. — Это ко мне.
Девятый
Что я узнала о своём господине Дефлораторе?
Его звали Львом, что потрясающе сочеталось с внешностью и величественностью (не буду преуменьшать достоинства этого человека, всё-таки, будем справедливы, он хорош, зараза).
Он был важной шишкой, но директор/владелец или чёрт пойми кто в фирме — Сухой Мужик.
Он тащил меня на выход, а я только жалобно смотрела на Мотю, которая опешила и даже не дёрнулась спасать подружайку.
Ну и ладно, я же этого и хотела! Осталось сообразить, как прийти в себя, набраться храбрости и разбудить в себе монстра.
Слёз как не бывало, резь в глазах прошла, горло освободилось от оков рыданий, и я своей волей пошла за господином Дефлоратором.
Рука его была просто огромной и очень крепкой, а я тут как маленькая девочка, плелась следом послушно и молчаливо, аж самой стрёмно.
Вообще это было странно, я засмотрелась на спину Льва и сделала несколько открытий… он будто бы очень худой, но как-то болезненно, неестественно, что ли. От того ощущение было, что иду рядом с великаном.
Лев жутко решительный, до мурашек. Я не привыкла к таким мужчинам. Папа отличался невероятным тактом и патологической вежливостью, Лёха — не образец самца, а больше в окружении и сильного пола-то не имелось.
Меня тащили в тёмное-тёмное “нечто” с мягкими стенами.
— Просто скажите, куда… — начала я, но поздно.
За моей спиной закрылась “мягкая” дверь, а меня схватили за плечи и к ней прижали.
Это что, та самая комната, как в саунах? Прямо в ТОЦ “Журавли” на двадцать шестом этаже? Удобненько…
— Я, кажется, дал номер, по которому решать все вопросы, и в гости не приглашал, — ме-едленно, тягуче произнёс Лев, и я зажмурилась, будто имею дело с настоящим хищником.
Он будто нюхал воздух у моего лица, капая слюной и облизываясь с голодухи, так мне казалось.
В голове смешались кони, люди. Если расставлять всё по полочкам, то я как бы… помнила, что там было той ночью, хоть и смутно. И помнила, что совсем против не была, а вот теперь оказалось, что из-за этого злиться крайне непросто.
Это как представлять себе, что при встрече с президентом всё ему в лицо выскажешь, и он такой: “Маё увожение!”, а на деле проблеять: “Здрасьте…”
— Ситуация… изменилась, — голос оказался таким тихим, что… хоть стреляйся.
— Это как? — Лев сделал крошечный шажок назад, а потом снова качнулся вперёд и перехватил меня поудобнее.
Всё-таки мягкие стены — это прекрасно, никаких тебе синяков от свидания с миленьким.
— Если вы… — в горле пересохло и пришлось сглотнуть. — Если вы меня отпустите… — снова пересохло. — Я объясню.