Ошибочка вышла
Шрифт:
Я в какой-то момент так привыкла, что Лев постоянно проявляет ко мне какие-то знаки внимания, старается для меня, что теперь невольно щурилась и подозревала его в смертных грехах.
— Домой?
— Ага, — кивнула я и поплелась к машине.
Я умудрилась привыкнуть говорить про раздолбанный пентхаус “дом”. Впрочем… он уже не был таким раздолбанным, как раньше! Галочка мне за старания, а Льву за щедрый вклад.
Комнаты лишились древней драни, которой были до
Ну… его квартира — его дело.
Со свежими обоями всё заиграло новыми красками.
Кухня очистилась от хлама. Камин отмыли и выгребли оттуда залежи пепла. Я нашла ещё один кабинет, очень даже уютный и никем не используемый. Там стояло два длинных книжных шкафа, высоченных до самого потолка. В них книжки старые, целыми сериями. И скрипучее кресло-качалка. На общем собрании жильцов нашей квартиры было решено, что кабинет станет библиотекой и оттуда вынесли ужасный стол, а на его место установили ещё шкаф. Я нашла красивый пушистый ковёр и милый столик и стала готовиться к парам там, а не в своей комнате.
Я разобрала гардероб, отмыла душевую кабину и ванну. Оказалось, что в раковине на втором этаже барахлит смеситель и настояла его заменить. Лев пожал плечами и дал номер сантехника.
— Запишите на счёт? — усмехнулась я.
Как всегда.
Любой каприз за его деньги и мою инициативу.
В прачечной появилась пара новых корзин для сортировки белья, а в “моей комнате” куча ништяков.
Неделя за неделей я влюблялась в этот дом. Дом. Не квартиру.
Триста квадратов с горем пополам становились уютными.
Всё превращалось в жилые помещения, а я с удовольствием вносила свою лепту, понимая, что ничего больше не могу дать в ответ на еду и койко-место.
И вот теперь мы ехали “домой” и я жутко туда хотела, не сопротивлялась и внутри будто копошился комок змеек. Радостные, которые с облегчением вытирали пот со лба, эти топили за детёныша. Домашние — они были счастливы, что у нас есть жильё и их это приводило в восторг вот уже месяц. Подозрительные — эти косились на “странного Льва” и шипели.
— Лев, а ты… с кем-нибудь встречаешься? — как могла не нервно поинтересовалась я. Голос должен был звучать абсолютно невозмутимо, но дал петуха ближе к концу фразы.
— Что за вопрос? — вот у него быть невозмутимым получалось на “ура”…
— Ну просто… мы же соседи. Вот так вдруг кто придёт, а я и не знаю… — впервые я что-то такое спросила. Это как же меня приложило-то облегчением…
А ведь и правда, ну разве не мог человек за месяц соседства со мной кого-то встретить? На работе там, в командировке, ещё где… Мы же не были вместе двадцать четыре на семь, в конце-то концов.
— Ко мне никто уже давно не ходит, — с толикой усталости в голосе ответил Лев и стал
Удобно ему, можно делать вид, что отвлёкся на дорогу, а я тут мешаюсь.
Как только основной груз был сброшен… меня просто о-до-лел новый.
И сдерживаться почему-то не получалось.
Чего он такой ледяной статуй?
— И всё таки? — последний вопрос. Честно-честно!
Светофор.
Лев на меня обернулся.
— Прости, я не афиширую детали своей личной жизни, — вздохнул Лев.
Это ещё что такое?
Я отвернулась и постаралась проконтролировать вспыхнувшие щёки.
Какая дура… просто непроходимая.
— Ты хочешь об этом поговорить? — не унимался Лев в искусстве раскапывания моей могилы.
Да что это с ним? Он же меня поцеловал… месяц назад! Это что уже не считается? Можно же просто ответить “да” или “нет”! Хорош соседушка… вот про Мотю я всё знала!
— Нет, — слишком высоко ответила я.
— Не хочешь на обед поесть где-нибудь рядом с домом.
— Нет, — ещё выше.
Вот паскуда… всё настроение испортил.
Какая такая “личная жизнь”?
— Ну окей, ты тогда иди, — он остановился у шлагбаума. — А я по делам.
— Ладно, — я резко выбежала из машины и могла поклясться, что Левин смеётся глядя мне вслед.
Я ничего не понимала… что произошло и что с этим делать?
Тридцать восемь обезьян
Осознание накрыло меня в тишине. Я сидела на диване в одиночестве, с закрытыми глазами, и понимала, что улыбаюсь и впервые называю ребёнка “ребёнком”, будто до этого он был чем-то иным.
Вот теперь я в него по-настоящему верю.
Встала, дошла до зеркала и подняла свитер. Остро захотелось, чтобы уже был виден живот. Как будто это сделает нас ближе. Как будто чем больше натянется кожа, чем тоньше она станет, тем ближе мы будем друг другу.
А ещё хотелось, чтобы тоже, что буду чувствовать я, смог почувствовать Лев. Я полностью осознала, что это наше общее, и я его никуда уже от себя не отрежу.
Фу, блин, какая сентиментальщина! Самой противно!
Никакого живота, я конечно не обнаружила, но отметила, что бока стали будто плотнее, и вроде бы что-то даже эдакое появилось, но настолько не очевидно, что увидеть могла только я.
Эх… и это четвёртый месяц?
Весы упорно показывали сорок шесть кило, а я была все сорок семь. То-есть потеряла, да ещё без токсикоза.
Жизнь моя — страдание…
А вот в очереди у одной беременной десять недель и животище такой, будто уже рожать. Ну мне так показалось.
Пора пойти поесть…