Осип Мандельштам: ворованный воздух. Биография
Шрифт:
Весь фокус состоит в том, что в книге Михаила Пришвина «Сопка Маира», вышедшей при жизни Мандельштама, «бессмысленный» бунт против АРА приписан… самому Мандельштаму: «<O>н опять ставит принципиальный вопрос: Америка выдает помощь писателям, но требует подписи: “благодарю” – не обидно ли так получить помощь русскому поэту? не поднять ли этот вопрос в Союзе писателей?» [20] Кто в данном случае слукавил: Пришвин, сочинивший очередной анекдот о чудаке-Мандельштаме, или вдова поэта, решившая столь хитроумным способом предохранить поэта от пришвинской насмешки? Вопрос остается открытым.
20
Пришвин М. Сопка Маира (фрагмент) // Мандельштам О. «И ты, Москва, сестра моя, легка…». Стихи, проза, воспоминания, материалы к биографии. Венок Мандельштаму. М., 1990. С. 265.
«Однажды в разговоре со мной <Ю.Н.> Тынянов совершенно серьезно советовал такие-то события в жизни Мандельштама “сделать литературными фактами”, а другие игнорировать», – иронизировала
Так что каждый конкретный штрих из воспоминаний о Мандельштаме требует к себе особого отношения. Свою главную задачу мы как раз и видели в том, чтобы по возможности вылущить события биографии поэта из той эмоционально-оценочной или установочной шелухи, в которую их обычно облекали авторы мемуаров.
21
Мандельштам Н. Вторая книга. С. 335.
Все мемуарные свидетельства о Мандельштаме по возможности пропускались нами через фильтры предварительной проверки бесспорными фактами. И зачастую выяснялось, что эта проверка сводила их информативную ценность почти к нулю. Только один пример из множества напрашивающихся. Жена стихотворца Д. Петровского, Мария Гонта, в очерке «Из воспоминаний о Пастернаке» сначала датирует свою встречу с «респектабельным и важным» Мандельштамом «зимой 1925 года» [22] . Потом сообщается, что поэт читал собравшимся стихи, и мемуаристке особенно запали в душу строки:
22
Гонта М. Из воспоминаний о Пастернаке // Громова Н. Узел. Поэты: дружбы и разрывы. Из литературного быта конца 20-х–30-х годов. М., 2006. С. 538.
А еще потом рассказывается, как «вдруг выяснилось, что бездомный Мандельштам, с трудом дотягивавший от аванса до аванса, недавно получил небольшую уютную квартиру в Ленинграде» [24] . Получается, что зимой 1925 года Мандельштам читал слушателям свое стихотворение «Батюшков» 1932 года, причем строка «И отвечал мне оплакавший Тасса» комически преобразилась у него в «И отвечал мне заплакавший Тассо». «Уютную» же, пусть и «небольшую» квартиру в Ленинграде поэт отродясь не получал; вероятно, подразумевается кооперативная двухкомнатная квартира в Москве, в которую Мандельштамы переехали в октябре 1933 года [25] .
23
Там же. С. 542.
24
Гонта М. Из воспоминаний о Пастернаке. С. 542.
25
Если только не подразумеваются «две прелестных комнаты на Морской» улице в Ленинграде, в которых Мандельштамы временно жили в 1925 году (Мандельштам Н. Вторая книга. С. 215). Но на них у Мандельштама никакого официального ордера не было. Далее нам все время придется иметь в виду, что мемуары могут быть не только истинными или ложными, но и просто путаными, а то и сложно путанными.
Отдельной строкой следует отметить мандельштамовское свойство «во всем видеть фабулу, фабульность своей судьбы» (свидетельство Сергея Рудакова) [26] . «Думаю о своей судьбе, отнятой, как сказал Мандельштам обо всех нас», – цитировал Николай Пунин характерную мандельштамовскую формулу в одном из писем 1929 года [27] . Даже «смерть <любого> художника» автор «Камня» предлагал «рассматривать как последнее заключительное звено» в «цепи его творческих достижений» (I: 201).
26
О.Э. Мандельштам в письмах С.Б. Рудакова к жене (1935–1936) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома. 1993. Материалы об О.Э. Мандельштаме. СПб., 1997. С. 99.
27
Пунин Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М., 2000. С. 309.
Приступая к сверхкраткому обзору литературы о биографии Мандельштама, нужно обязательно учитывать, что его сегодняшнее очень высокое реноме сложилось далеко не сразу, вернее сказать, далеко не сразу немногочисленные, но стойкие ценители и горячие сочувственники автора «Камня» смогли увлечь мандельштамовскими стихами большую часть читателей и любителей русской поэзии. «Мандельштама я получила, спасибо, хотя я им продолжаю не быть очарованной. Очень и очень “так себе”. Чем он вас пленил? – 9 июля 1913 года спрашивала в письме одного из таких сочувственников, Сергия Каблукова, поэтесса Зинаида Гиппиус. – Я читаю старые книги, опротивел модерн. И стихи тоже старые лучше» [28] .
28
О.Э. Мандельштам в записях дневника и переписке С.П. Каблукова // Мандельштам О. Камень (Литературные памятники) / изд. подгот. Л.Я. Гинзбург, А.Г. Мец, С.В. Василенко, Ю.Л. Фрейдин. Л., 1990. С. 248.
Если уж искушенная Гиппиус так оценивала Мандельштама, чего было ждать от среднестатистического «широкого читателя», чью точку зрения на творчество поэта сформулировал в не слишком остроумной, зато предельно ясной эпиграмме 1923 года некто, укрывшийся под псевдонимом «Юр.»:
Ах, ведь от самого АдамаЗаконам всё подчинено,И мы недаром МандельштамаЧитаем только перед сном [29] .«<Н>ельзя удивляться или негодовать по поводу его непризнания или непопулярности. Едва ли в будущем ждет его громкая слава, – в 1925 году пророчествовал Георгий Адамович. – Вероятно, он останется навсегда заслоненным несколькими поэтами нашей эпохи – теми, которые мною были выше названы и которые имеют все права на “народную любовь”» [30] .
29
Литературный еженедельник. Пг., 1923. № 39. С. 17. Исправляем явную опечатку во второй строке.
30
Адамович Г. <О. Мандельштам> // Адамович Г. Критическая проза. М., 1996. С. 35. Выше в заметке Адамовичем были названы имена Блока, Анненского и Ахматовой.
Долгое время имелись веские основания полагать, что эти и подобные им предсказания сбудутся и уже сбылись. Ситуация начала достаточно стремительно выправляться лишь в середине 1950-х годов, когда на Западе был издан внушительный однотомник Мандельштама. Основу этого издания составили стихи из вышедших в России мандельштамовских книг стихов, прозы и статей плюс более поздние вещи, также опубликованные при жизни. В свою очередь, это и, главным образом, последующие западные издания Мандельштама послужили основой для машинописных, рукописных и ротапринтных копий, в огромном количестве наводнивших Советский Союз в 1960—1980-е годы. В 1963 году в мюнхенском альманахе «Мосты» было впервые опубликовано мандельштамовское антисталинское стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…», переданное на Запад Ю.Г. Оксманом.
И уже меньше чем год спустя Анна Андреевна Ахматова могла с полным на то основанием констатировать: «Сейчас Осип Мандельштам – великий поэт, признанный всем миром. О нем пишут книги, защищают диссертации. Быть его другом – честь, врагом – позор» [31] . Ей вторил выдающийся итальянский кинорежиссер Пьер Паоло Пазолини в своем эссе 1972 года: «То, чем нас одарил Мандельштам, – легконогий, умный, острый на язык, элегантный, прямо-таки изысканный, жизнерадостный, чувственный, всегда влюбленный, открытый, ясновидящий и счастливый даже в сумерках своего нервного заболевания и политического кошмара, молодой и, можно сказать, моложавый, причудливый и утонченный, преданный и находчивый, улыбающийся и терпеливый, – принадлежит к числу самых счастливых поэтических прозрений ХХ века» [32] .
31
Ахматова А. Листки из дневника // Ахматова А. Requiem / предисл. Р.Д. Тименчика, сост. и примеч. Р.Д. Тименчика при участии К.М. Поливанова. М., 1989. С. 145.
32
Цит. по: Дутли Р. «Век мой, зверь мой». Осип Мандельштам. Биография / пер. с нем. К. Азадовского. СПб., 2005. С. 411. Здесь же см. высказывания о Мандельштаме П. Целана, И. Бродского, Д. Уолкотта, Ф. Жакоте, Б. Тротциг, Ч. Эспмарка, Ш. Хини, Р. Шора, А. Загаевского, Д. Грюнбайна.
Мировую официальную и советскую негласную славу Мандельштама упрочили две книги мемуаров Надежды Яковлевны, вышедшие в Нью-Йорке и в Париже в 1970-е годы. На Западе популярность этих книг даже превысила известность стихотворений их главного героя, что и понятно – прозу переводить во много раз легче, чем стихи, да еще такие сложные, как мандельштамовские.
Меж тем вокруг вдовы поэта естественным образом сплотились зачастую лично не знакомые друг с другом исследователи жизни и творчества Мандельштама. Из этого круга сейчас выделим две фигуры – американского слависта Кларенса Брауна, автора неполной, но очень хорошей мандельштамовской биографии, выпущенной на английском языке в 1973 году [33] , и Александра Анатольевича Морозова, чьи плодотворные мандельштамоведческие штудии в итоге отлились в замечательную биографическую статью о поэте, напечатанную в авторитетном справочном издании о русских писателях XIX – начала ХХ веков [34] .
33
См.: Brown C. Mandelstam. Cambridge, 1973.
34
См.: Морозов А.А. Мандельштам Осип Эмильевич // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 3., М., 1994. С. 505–510. Из более ранних опытов в этом роде отметим составленную Д.С. Усовым со слов самого Мандельштама статью в издании: Писатели современной эпохи. Биобиблиографический словарь русских писателей ХХ века. Т. 1 / под ред. Б.П. Козьмина. М., 1992 (Репринтное издание) и блестящий биографический очерк О. Ронена 1986 года. См. его русский перевод: Ронен О. Осип Мандельштам // Литературное обозрение. 1991. № 1.