Оскал Фортуны, или Урок выживания
Шрифт:
Через два дня Алекс посчитали достаточно здоровым, чтобы припахать помогать кухарке. Александра без энтузиазма мыла овощи и рис, чистила золой посуду.
«Тоже мне, Cinderella [2] влопалась!» — бубнила она, протирая пучком травы толстостенный чугунный котел, не замечая, как налилось силой тело, окрепли мышцы, и куда-то делись морщины на лице.
Получив отповедь от кухарки за грязную рубаху, Александра еще больше разозлилась: «Ну никакого уважения к старшим. Отчитала как
2
Cinderella (англ.) — золушка. (Прим автора)
— Хорошо хоть хватило ума куртку снять.
Похвалила она себя, наклоняясь над широкой кадушкой, и замерла. Там отражалось изможденное худое, но совершенно незнакомое и молодое лицо. Алекс закрыла глаза и услышала… девчоночье хихиканье.
Она оглянулась, продолжая держаться руками за края бочки.
— Я здесь, — раздался мелодичный голосок.
Александра вновь взглянула в воду.
На нее смотрела девочка в золотом платье с переливающимися разными цветами радуги волосами. Алекс хотела отпрянуть, но руки словно приросли к бочке.
— Это не глюки, Саша! — сердито возразила девочка.
— Ты кто? — прохрипела Александра.
— Вообще-то меня зовут Асиона, — обстоятельно ответила девочка, потом отвела глаза и смешно шмыгнула носом. — Так получилось, что я не смогла помешать тому старику, занять твое тело…
— Ты волшебница? Маг?
— Волшебников и магов в этом мире нет, — разъяснила Асиона. — Я простая богиня. И не перебивай меня, пожалуйста!
Ошарашенная Алекс только закивала головой.
— Саша, никакая тут не фэнтези!
— Я молчу, — пробормотала Александра, но не удержалась.
— Значит, тот старик хотел занять мое тело, а меня переселить в свое?
— Зато думаешь! — заворчала богиня и грустно вздохнула. — Нет. Все еще страшнее. Твоя душа должна была вечно скитаться в пустоте между мирами, не находя дорогу ни в один из них.
— Значит, это ты меня… посадила в это тело.
— Я, — кивнула хорошенькой головкой Асиона. — Я всего лишь девочка-богиня, у меня нет…. большого могущества. Но я вывела тебя из подземелья, куда ты влетела по собственной глупости. Еще я сделала твое тело вновь молодым. Теперь тебе столько же лет, сколько на самом деле.
— А нельзя сделать меня….
— Ну, вы люди наглые! — не на шутку обиделась Асиона. — Я для нее…. А она…
— Прости меня, — испугалась Александра. — Прости, пожалуйста, милая Асиона.
— Ладно, прощаю, — как и все маленькие девочки, она не умела долго злиться. — Теперь тебе придется жить самой. Я больше ничем не смогу тебе помочь. Все, что было в тебе хорошего: смелость, пытливый ум, жажда нового, все это у тебя осталось. Только теперь ты стала юношей.
— Да… Уж, — проворчала Алекс.
— И довольно симпатичным, — хихикнула Асиона. — Прощай, Саша.
Вода
— Красивый мальчик получился, — согласилась с богиней Алекс и хихикнула. Она впервые подумала о себе как о мужчине.
Глава III. Уроки и история
— Урок осторожности усвоен хорошо, — согласился Бродяжник с угрюмой усмешкой.
Весть о кончине супруги не застала рыцаря врасплох. Все необходимые распоряжения были отданы заранее. Соратники отправились со скорбной вестью к ближайшим соседям и в монастырь Небесного спокойствия к преподробному Макао. Гатомо помнил: Шанако хотела, чтобы погребальную церемонию над ее телом совершил именно он.
Замок кипел как растревоженный улей, всюду сновали озабоченные слуги, соратники в траурных белых одеждах стояли у ворот.
На поляне у кладбища крестьяне расставляли скамьи для гостей, а плотники собирали навес, под которым должны были поставить для прощания гроб с телом хозяйки Гатомо-фами. Жены и дочери соратников украшали навес цветами и гирляндами.
Вечером носильщики принесли с озера лакированный гроб, который запасливый Гатомо отправил туда уже давно. Тело внесли в замок, всю ночь возле него горели свечи, и стояли в последнем карауле соратники с обнаженными мечами.
Первым еще на рассвете в Гатомо-фами появился преподобный Макао.
— Я знал, что ты не бросишь меня в столь скорбный час! — поблагодарил его рыцарь.
— Вечное небо часто отнимает у нас самое дорогое, — утешил его монах.
— Ты не откажешься позавтракать со мной?
— Конечно, Гатомо-сей. Я вышел из монастыря еще затемно и проголодался.
— Почему нет Сайо-ли? — хмурясь спросил рыцарь у склоненной служанки.
— Она украшает гроб госпожи цветами, — пробормотала женщина.
Гатомо нахмурился, но ничего не сказал. Когда за ней закрылась дверь, он обернулся к монаху, с преувеличенным вниманием разглядывавшим картину на стене.
— Не одобряешь?
— Кто я такой, чтобы что-то одобрять, — ответил Макао, пряча глаза. — Но она совсем девочка, ей только тринадцать.
— Я собираюсь соблюсти траур по моей супруге, — усмехнулся рыцарь. — Нужно уважать память дочери барона Кирохо. А Сайо тогда будет уже пятнадцать.
— Тогда зачем ты сажаешь ее за свой стол уже сейчас?