Оскар Уайльд и смерть при свечах
Шрифт:
Мы переступили через порог и немного постояли в коридоре. В доме царила тишина; пылинки танцевали в столбе солнечного света, падающего из окна на лестницу перед нами. Оскар осторожно затворил входную дверь и кивнул, показывая, что я должен идти дальше и подняться по узким ступенькам, ведущим на второй этаж. С каждым шагом, когда доски у меня под ногами скрипели, словно ружейные выстрелы, эхом разносящиеся по долине, дыхание Оскара, шедшего вслед за мной, становилось все более громким и частым. Мы разбудили бы и мертвеца, но я помалкивал. На не застеленной
Перед нами была закрытая дверь — дверь, ведущая в комнату, где пять месяцев назад Оскар обнаружил тело Билли Вуда. Мы напряженно прислушивались, но в доме по-прежнему царила тишина. Так мы постояли некоторое время, пока Оскар не восстановил дыхание. Я посмотрел на своего друга и улыбнулся. Он улыбнулся в ответ и протянул мне свою трость. Двумя руками Оскар убрал с лица густые, волнистые волосы, сделав глубокий вдох, тихонько, очень осторожно постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
В комнате было жарко, как в пекле, и очень сильно пахло ладаном. Мы стояли в дверном проеме, и наши глаза постепенно привыкали к сумраку. В свете полудюжины свечей мы увидели распростертое на полу обнаженное тело юноши. Рядом, склонившись над его головой, замер мужчина, и я узнал Эйдана Фрейзера. В руке он держал раскрытую бритву.
Как только мы вошли, Джон Грей перекатился на бок и потянулся к одежде, лежавшей позади свечей. Эйдан Фрейзер бросил на пол бритву и, повернувшись к нам, с мольбой протянул руки.
— Оскар! — вскричал он. — Это совсем не то, что вам показалось. Разрешите объяснить! Ради бога, разрешите мне дать объяснения!
— В этом нет необходимости, — сказал Оскар. — Я понимаю, Эйдан. Я все понимаю.
Оскар положил руку мне на плечо и мягко подтолкнул к выходу.
— Пошли, Роберт, нам нужно вернуться в кэб. Мы видели все, что нужно.
Он плотно прикрыл за собой дверь и молча повел меня вниз по лестнице.
Глава 25
Дни святых и искушения
— Дни святых и искушения… Теперь вы понимаете, Роберт?
— Боюсь, я ничего не понимаю, Оскар. Я в полнейшем недоумении. Наверное, временами я выгляжу ужасно бестолковым, но должен признаться, я совершенно смущен увиденным… смущен и испытываю ужас.
Оскар улыбнулся и распахнул дверцу кэба.
— Ваша невинность делает вам честь, Роберт. — Он крикнул кэбмену: — Вокзал Чаринг-Кросс, пожалуйста, потом на Бедфорд-Сквер. Сколько сейчас времени?
— Без двадцати четыре, сэр.
— Хорошо! Хорошо! — Оскар забрался в кэб вслед за мной и устроился на сиденье с видом одновременно и удовлетворенным, и радостно предвкушающим нечто. Он похлопал меня по колену. — И не тревожьтесь так, Роберт. Мы почти закончили.
— Я ничего не понимаю, Оскар, меня переполняет отвращение. Что подумает Вероника?
— Вы не должны ей ничего рассказывать, — отрезал он. — Во всяком случае, пока.
Я понизил голос. Мне представлялось, что события,
— Джон Грей и Эйдан Фрейзер любовники… — прошептал я.
— Или могли ими быть, — кивнул Оскар. — Боюсь, что мы прервали их первое свидание.
— Что это значит?
— В каком смысле?
— Обнаженный Грей лежал на полу… свечи… ладан…
— Это значит… — Оскар смотрел в окно кэба на другой берег Темзы. — Для некоторых людей любовь есть таинство, так мне кажется, — произнес он небрежно, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову.
— Таинство? — резко переспросил я. — А какую роль в этом таинстве играла бритва в руке Фрейзера?
— Я не знаю. Могу лишь строить предположения. Наши друзья разыгрывали воображаемую драму: легенду о жреце и его ученике. Жрец подготавливает мальчика — бреет его тело перед тем, как умастить елеем. Бритва является символом очищения… Очищения, предшествующего завершающему акту…
— Какое варварство!
— Варварство? Нет, это очень по-английски, Роберт, или даже «по-британски»? Вероятно, в юности Фрейзер играл в похожие игры в Феттесе.
— Как вы можете находить светлую сторону в таких чудовищных вещах, Оскар? Это выглядит нелепо!
— Мы стали свидетелями шуточного ритуала, и не более того, Роберт. Любовного ритуала по-английски. Вы видели, как играют в крикет? Наблюдали за охотой на нашем острове? Англичане не могут охотиться, как это делают в других странах: чтобы добыть себе пропитание. Нет! Англичане спускают гончих, надевают алые сюртуки, трубят в рожки, преследуют беззащитных лисиц. Когда же им удается загнать несчастное животное и принести его в жертву своим диковинным богам, они мажут кровью своей жертвы лицо самого юного участника ритуала. Это нелепо, не по вкусу вам и мне, но англичане не находят в подобных развлечениях даже намека на преступление — просто таков их образ жизни.
— Оскар, Оскар! — воскликнул я, стараясь приглушить голос, чтобы кэбмен нас не услышал. — Джон Грей и Эйдан Фрейзер не охотились с гончими. И не играли в крикет. Они предавалась противоестественному пороку. Они были обнажены. И оба были возбуждены.
— В самом деле? Я не заметил. — Оскар невозмутимо смахнул нитку с рукава.
— Мы только что стали свидетелями мерзкой сцены. Это ужасно. Отвратительно!
— Отвратительно, Роберт? Неужели? Джон Грей красивый юноша. Вы его видели и должны признать, что он прекрасен, как греческий бог. Джон Грей стал искушением для Эйдана Фрейзера — и тот не устоял. Что тут плохого? Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему. Если же ты сопротивляешься, твоя душа заболевает от желания получить то, что считается запретным. Мы пытаемся задушить живущие в нас инстинкты, и они отравляют наш разум. А согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление — это путь к очищению…