Осколки Бога
Шрифт:
В тот день мне нужно было доставить посылку туда, где я еще ни разу не был. Это всегда интересно — есть в этом некоторый спортивный интерес. Особое удовольствие получаешь, если сумеешь найти адрес, не пользуясь картой. Только новички пользуются картой.
Если ты изо дня в день мотаешься по городу, то невольно начинаешь относиться к нему, как к человеку. Подмечаешь настроение его улиц. Иногда кажется, что светофоры к тебе благосклонны. Иногда — что они тебя ненавидят. Когда охотишься за новым зданием, всегда надеешься, что город на твоей стороне. Тут нужно думать — в основном методом исключения — и нужен инстинкт, но ни того,
Удивительно, как часто можно ездить по одной и той же дороге, не замечая какого-нибудь знака. А когда его ищешь — бац — вот он! Улица Вселенной. Я мог бы поклясться, что такой улицы не было всего день назад, но я хорошо знал, как это бывает.
Посылка была неряшливо упакована, совсем не по стандартам нашей компании. Я прикинул расстояние от грузовика до входной двери и решил, что упаковка выдержит такое количество дождя. От имени посылки и самого себя я отдался на волю дождю.
Эта посылка требовала подписи. Такие посылки самые лучшие. Я мог спокойно побеседовать с человеком без лишней неловкости и напряженных пауз в разговоре. Я люблю разговаривать с людьми, но мне это тяжело дается если нет уважительной причины. Доставка и подпись — вполне достаточные причины для короткого разговора. Люди, обычно, рады вас видеть и не нужно подыскивать никаких слов. Я говорю «Распишитесь здесь» и они говорят «Спасибо». Мы обменяемся парой ничего не значащих фраз, и я еду дальше. Вот как это обычно бывает.
Я поднялся по четырем ступенькам к украшенной резьбой деревянной двери и позвонил. Приглушенный динь-дон заполнил прихожую и просочился сквозь щели наружу.
Курьеры не любят оставлять маленькие желтые листочки с записками — признание свого поражения. Они означают, что придется ехать еще раз. Я люблю все делать за один раз. Я люблю, когда мои задания имеют четко определенное начало и конец. Как правило, за одну минуту любой клиент успевает добраться до двери. Но я обычно жду две, на случай если человек болен или плохо ходит. Две минуты — это вечность, если вы стоите в середине дня в Сан-Франциско под дождем.
Только новички носят куртки.
Две минуты истекли. По правилам компании я не могу самостоятельно пробовать открыть дверь. Они особенно на это налегали.
Только новички следуют правилам.
Старик
Огромная дверная ручка повернулась безо всяких усилий. Я давно уже не удивляюсь, обнаруживая незапертые двери в этом городе. Возможно, где-то на подсознательном уровне мы не верим, что нужно защищаться от представителей собственного вида.
Я решил, что оставлю посылку за дверью и сам распишусь за получателя. Я делал так и раньше, и никто до сих пор не жаловался. Такой поступок, конечно же, повод для немедленного увольнения, но это только если тебя поймают.
Сразу за дверью начинался длинный коридор, отделанный красным и увешанный большими, подсвеченными картинами. В конце коридора я увидел приоткрытую дверь с дрожащими отсветами. Кто-то был дома и должен был услышать мой звонок. Мне это не понравилось. То и дело натыкаешься в газетах на заметки об одиноких стариках, умерших в своих квартирах, которых находят только через несколько недель. Воображение сразу же нарисовало неприятную картину.
Я ступил внутрь и закрыл дверь, наслаждаясь теплом и раздумывая, что же делать дальше.
— Есть кто-нибудь дома? — громко спросил я официальным голосом, надеясь, что никого не напугаю. Не спеша, я двинулся вдоль коридора, рассматривая по пути картины. Похоже на подлинники. У кого-то водились деньги. И немало.
Источником дрожащих отсветов оказался огромный камин. Я вошел в комнату, не понимая, почему веду себя так тихо. Комната одновременно была и простой и потрясающей. Наполовину она была освещена огненно-красным светом от камина, другая же половина была погружена в темноту. Со вкусом расставленная деревянная, антикварная мебель, искусно украшенные резьбой стены, деревянные полы. Мои зрачки расширились, привыкая к полутьме.
Из ниоткуда возник старческий голос: «Я ждал тебя».
Я вздрогнул и почувствовал себя немного виноватым за самовольное вторжение. Я не сразу увидел говорившего. Казалось, что голос исходит от самой комнаты. Но что-то вдруг зашевелилось, и я заметил в дальнем углу комнаты небольшого человека в кресле-качалке, выглядящего в своем красном пледе как наспех свернутая сигара. Его маленькие руки в веснушках держали плед как две прищепки. Две маленькие ноги в тряпичных тапочках высовывались из-под пледа.
— Дверь была не заперта, — пояснил я, как будто уже одного этого было достаточно, чтобы я зашел. — Я доставил посылку.
Все, что я услышал в ответ, был треск поленьев в камине. А я, вообще-то, ожидал ответа. Обычно люди отвечают. Когда кто-то что-то говорит, то другой обычно говорит что-то в ответ. Старик, похоже, не разделял такого подхода.
Он смотрел на меня и раскачивался, то ли оценивая, то ли вспоминая былые дни. Я уже сказал все, что нужно было сказать, поэтому просто стоял и ждал. Мне показалось, что слабая улыбка промелькнула на его лице, хотя возможно это был просто старческий тик. Затем он заговорил голосом человека, давно не использовавшего свои голосовые связки и задал странный вопрос:
— Если подбросить монетку тысячу раз, сколько раз она выпадет «орлом»?
Немного жутко, когда старые люди с головой уходят в воспоминания своей молодости. Они говорят вещи, которые правильны с точки зрения грамматики, но не всегда соотносятся с реальностью. Я вспомнил своего деда, когда он стал совсем уже старым — с ним лучше было не связываться.
— Приблизительно в половине случаев, — ответил я, прежде чем сменить тему. — Мне нужно, чтобы вы расписались.
— Почему?
— Ну, — начал я, прикидывая, сколько информации вложить в свой ответ, — человек, приславший эту посылку, затребовал подпись получателя. Ему нужно подтверждение того, что посылка доставлена.
— Я имел в виду, почему «орел» выпадает в половине случаев?
— Ну, наверное, потому, что монетка весит примерно одинаково с каждой стороны, поэтому шансы выпадения одной из сторон — пятьдесят на пятьдесят, — я попытался, чтобы мой ответ не прозвучал снисходительно. Не знаю, удалось ли мне это.
— Ты не ответил почему. Ты просто изложил кое-какие факты.
Я догадался, к чему он клонит. Он наверняка знает какой-нибудь забавный или смешной ответ и задает это вопрос всем, кого увидит. Поэтому я решил ему подыграть.