Осколки будущего
Шрифт:
Глава IV: Замок
Аня и Кристина болтали почти до рассвета, хотя одноклассница всё ещё сипела – сорванный у реки голос дал о себе знать, как только пропал колдовской костюм. Выдохшаяся от волнений Салли быстро заснула, а вот девочки и не пытались. Им было о чём поговорить. Пожалуй, за эту ночь Аня выяснила о Кристине Прошиной больше, чем за весь период совместного обучения. Приключение – с заглавной буквы! – разрушило между ними барьер. И на Аню хлынул бурлящий поток. Будто дамбу прорвало, и всё, что раньше сдерживалось тщательно выстроенными искусственными опорами, ринулось наружу. Она даже немного испугалась излияний одноклассницы.
Но у Кристины имелись и другие причины оставлять сверстников на расстоянии. Оставлять на расстоянии всех.
Оказывается, Аня не знала о ней ничего. Ровным счётом.
Может быть, именно потому, что Крис никогда и ни с кем не делилась некоторыми особенностями своего бытия (не имеющими, впрочем, к магии никакого отношения), сейчас, когда общее переживание сблизило её с кем-то, – потянуло на откровения. К тому же на фоне того, с чем они столкнулись сегодня, собственная история уже не представлялась такой ужасной и отталкивающей, чтобы не осмеливаться проговорить её вслух.
Дело в том, что мать Кристины Прошиной находится в сумасшедшем доме.
С самого детства Кристина больше всего на свете боялась, что об этом станет известно, потому и сторонилась людей. По решению отца и бабушки она не навещала эту женщину. Родственники опасались травмировать психику ребёнка – ведь безумие бывает наследственным. Возможно, потеряй Кристина мать в осмысленном возрасте, успела бы привязаться и скучала или имела потребность во встречах. Но они даже не были знакомы: мать лишилась рассудка почти сразу после родов, если не до них. И потому воспринималась постыдной обузой, бременем, из-за которого Кристина избегала любого общения. Иногда даже казалось: лучше бы родительница умерла. Ведь стоит хоть кому-то узнать – жизнь будет кончена. Всё станет кошмарнее в сотни раз. Её затравят.
Пришлось придумать, почему никто не видит маму Кристины, но, чтобы не запутаться, она предпочитала пореже упоминать свою легенду. Нельзя было создавать тайну, просто это не должно никого волновать. Так и было. Никого действительно не волновали ни мать Кристины, ни она сама.
Ещё одноклассница рассказала, что её отец работает хирургом и довольно известен в определённых кругах, потому редко бывает в городе, месяцы проводя в Москве, в одной из крупнейших клиник российской столицы. Кристина нечасто встречается с ним, хоть с началом обучения в школе перебралась из бабушкиного посёлка в Днепропетровск к папе.
Их квартира находится в доме аккурат напротив того, где Сухановы жили до переезда. Но Кристина хозяйничает там практически одна, отец вечно в командировках. К бабушке попадает теперь только летом. И из-за укоренившейся нелюдимости всецело отдаётся учёбе. Читает книги и учебники, уже готовится к поступлению в университет и беспрестанно убеждает себя, что искренне любит такой образ жизни. Что люди ей не нужны. Совсем-совсем ни к чему.
Сейчас Кристина выкладывала горести сиротливого существования, совершенно позабыв о страхе быть непонятой. Слушая её, Аня размышляла украдкой, каким на самом деле прекрасным был каждый её день. Хотя что значит «был»? Она же всегда, сколько себя помнит, мечтала о событиях, подобных сегодняшним. И теперь ни в коей мере не сожалеет об этих чаяньях, воплощённых в реальность (если они, конечно, не сон, в чём, положим, Аня уже не сомневалась).
Пока ничего катастрофического не произошло. Зомби у реки убит без труда, а его дьявольский вид прибавляет гордости. То, что Стася заменён клоном… Несмотря на его вопиюще необыкновенное поведение и даже лук, поверить в подобное столь сложно, что подсознательно Аня так и не смогла этого сделать. И потому не тревожилась. Вот если бы он вообще пропал… Но нет, брат дома, рядом. Ходит молчаливой галлюцинацией. Разве можно серьёзно считать, что это не он?
Интересно, как успехи у Евгении Витальевны? Знает ли папин курьер о том, что обладает сверхъестественными способностями? Если да – как отнесётся к просьбе помочь, а если нет – как отреагирует? И ещё – появится ли на нём пресловутое платье в горошек?
Вот уж вопрос века. Сарафан так и преследовал на каждом шагу. Объяснить возникновение одинаковых костюмов на всех троих казалось труднее, чем даже само их формирование из воздуха.
Аня тоже разговорилась этой бессонной ночью. Она жаловалась на Соню и Стасика. Созналась, что не в шутку ненавидит брата и сестру. Что чувствует за это вину перед мамой, всеми силами старающейся сделать детей счастливыми. В то же время Аня на маму злится, ибо не понимает, к чему той такая куча отпрысков. Особенно третий. Соня доводит сестру до состояния извергающегося вулкана, её порой хочется убить с пристрастием. Соня, в общем-то, самая большая Анина проблема. Или просто самая очевидная – тут как взглянуть. И Стас, конечно. Но он хоть постарше: почти всегда можно послать к лешему. Впрочем, сложности не кончаются сестрой и братом.
Аня жаловалась на дедушку с бабушкой, которые Смотрят-с-Осуждением – и тогда всё-всё делаешь наоборот, даже если собиралась иначе. На вторую бабушку, Нору, вечно читающую нотации и в чём-то упрекающую вслух. На папу, который вроде бы замечательный, но очень часто грубит на ровном месте. Хамит маме, а у Ани всё сжимается внутри, если они ссорятся. И если мама с ним не разговаривает – это её своеобразная тактика давать отпор необоснованной агрессии. Бессмысленной и давно привычной. Конечно, всегда только словесной. Но для Ани это так ужасно и так больно.
Призналась (кто, как не Кристина, должен её понять) в собственном потаённом одиночестве. В том, что на дни рождения приглашает только одноклассников и всякий раз из-за этого ревёт. Наверное, Аня не смогла бы назвать ни единого по-настоящему близкого друга. В школе она общается со всеми, она – душа компании. А за порогом учебного заведения у каждого начинается своя жизнь. И Анина ведёт домой: к компьютерным баталиям, сериалам и книжным полкам, к интернет-ресурсам и ролевым играм по сказочным вселенным на веб-страницах. Её сверстницы уже вовсю бегают на свидания, а Аню как будто никто не замечает. Одна отрада – флиртовать с подвыпившими друзьями папы на каких-нибудь праздниках, а потом сидеть в депрессии, потому что праздники эти закончились, а до следующих так невообразимо далеко.
Иногда прорывает поплакаться у мамы на груди. Вместе они обсуждают горести и решают неизменно, что всему своё время. Но Аня догадывается: порой, видя пятнадцатилетнюю дочь с веточками, заменяющими волшебные палочки, или изрезанными раскрасками, пущенными на нужды бумажного царства в разлинованных тетрадках, мама не может не переживать.
Да, Аня не «похвасталась» скелетами в семейном шкафу, но душу свою Кристине распахнула. И это было так легко и так приятно. Однако любые темы, пусть и самые серьёзные, сворачивали в сторону последних событий. Что добавляло остроты.