Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить
Шрифт:
Стивен признает, что не все было так плохо.
– Отец учил меня рыбачить, ходить под парусом, анализировать финансовые сводки в газетах. Мама отпрашивалась с работы, чтобы прийти на концерт нашего молодежного оркестра. Иногда, когда отца не было в городе, она позволяла нам с сестрой уютно устроиться в ее кровати, и мы все вместе смотрели фильмы, поедая сэндвичи. Она говорила мне: «Твой отец тебя любит, Стиви, просто у него на работе сплошной стресс, это не из-за тебя». Я не могу сказать, что мама жила нами, но она старалась.
В старших классах Стивен, несмотря на высокие результаты тестов, не справлялся
– Мне расхотелось ходить куда-то с друзьями, а потом расхотелось делать хоть что-нибудь. Единственное желание – плыть по течению и чтобы от меня все отстали.
В колледже, куда он все-таки поступил, у него началась очаговая алопеция – облысение.
– Волосы выпадали клочьями, и я не знал, что делать. Потом сестра сказала мне, что я похож на Юла Бриннера, и я смирился.
Эта история закончилась благополучно: Стивен закончил магистратуру, получил ученую степень по психологии. Сегодня он работает в школе консультантом по профориентации. Он бреет голову, чтобы не видна была лысина, и старается почаще улыбаться.
– Мои родители подарили мне знание о том, чего не надо делать с детьми. Я могу распознать у ребенка признаки тревожности или депрессии. Многие дети, которым пришлось вести долгую борьбу за право быть собой, не выдерживают. Все разваливается, и они просто не могут понять, что с ними происходит. Я сам был таким ребенком.
Исследования по сокращению количества нервных клеток в пубертатный период и до него, когда ребенок подвергается стрессу, помогают объяснить причины депрессий и неврозов во взрослой жизни. Согласно информации Национального института психиатрии (NIMH), депрессией страдают восемнадцать миллионов американцев. Такая же неутешительная статистика наблюдается повсеместно. Всемирная организация здравоохранения назвала депрессию «мировым лидером по инвалидизации»; по мнению специалистов, она наносит больший ущерб, чем онкология, ВИЧ/СПИД, заболевания сердечно-сосудистой системы и респираторные заболевания.
Миалгическим энцефаломиелитом (синдром хронической усталости) в шесть раз чаще страдают те, у кого было не слишком счастливое детство.
Миалгическим энцефаломиелитом (синдром хронической усталости) в шесть раз чаще страдают те, у кого было не слишком счастливое детство.
При этом заболевании нарушается баланс нейропептидов и, как следствие, мозг теряет способность контролировать жизненно важные функции организма. Специфические участки мозга, включая гиппокамп и миндалевидное тело, воспаляются, что влечет за собой грозные последствия.
Мир в темных тонах
Миллионы людей по всему миру страдают депрессией и тревожностью, многие не могут выбраться из болота угнетенного настроения. Это не просто пессимисты: большинство из них – жертвы семейного насилия или просто равнодушия взрослых.
У каждого своя история, но
Это своего рода порочный круг: хронический непредсказуемый стресс запускает неадекватную активность микроглии; микроглия убивает нервные клетки и порождает состояние нейровоспаления; важные участки мозга теряют тонус и объем; синаптические связи ослабевают; разлад «настроек мозга» нарушает мыслительные процессы и с большой вероятностью приводит к негативным мыслям, реактивному поведению и тревогам. Сверхтревожный напуганный мозг вырабатывает все больше гормонов стресса; нейровоспаление, как это сформулировала Маргарет МакКарти, «становится неконтролируемым процессом».
– Что такое реактивное поведение? – спрашиваю я.
– Это когда человек не руководит своими поступками, а слепо следует своим реакциям, – отвечает МакКарти. – Такие люди не могут рационально размышлять о том, что происходит вокруг них. И они почти все воспринимают негативно.
Эмоциональные события нашего детства определяют алгоритм функционирования нашего мозга и тела. Мы берем с собой из детства абсолютно все, что предлагает нам реагирующий на раздражение мозг. Если картинка запечатлевается отрицательная, психически и физически мы будем ощущать себя плохо. Состояние нейровоспаления, порожденное стрессом, означает, что мы будем легко выходить из себя и нервничать по пустякам. От этого будут страдать наши отношения с другими людьми. Мы будем видеть обиду там, где ее нет. Мир будет раздражать нас, и наши шансы на здоровую и стабильную жизнь с каждым годом будут стремительно сокращаться.
И что же, ничего нельзя предпринять, чтобы удалить оставленные негативным детским опытом отпечатки?
Действительно хорошие новости
Когда ученые больше узнали о том, как негативный детский опыт перестраивает нашу биологию, они пришли к выводу, что мы можем вмешаться в этот процесс.
– Прелесть эпигенетики в том, что она обратима, – говорит МакКарти. – К счастью, наш мозг гибок. Существует множество путей для иммунной реабилитации мозга. Мозг может сам себя восстанавливать.
Она убеждает меня в том, что мы можем залечить старые раны и стать такими, какими были бы, если бы не этот негатив в раннем возрасте. И первый шаг в этом направлении – осознание причин того, почему мы оказались более подвержены эпигенетическим изменениям, чем другие люди.
Глава третья. Почему некоторые страдают больше других?
Хорошая новость состоит также и в том, что не у всех людей из-за непредсказуемого стресса, пережитого в детстве, подрывается здоровье. Неслучайно в предыдущих главах я писала слово «почти». «Почти всегда» не означает бесповоротное «всегда». Некоторые взрослые, у которых было трудное детство, прекрасно себя чувствуют и остаются эмоционально стойкими. По какой-то причине прошлое не сильно омрачило их жизнь.