Осколки нас
Шрифт:
А может Он просто мне снится?
— Воронов… — на полу-вдохе, — не знаю, сколько я проспала, однако, за это время самочувствие только ухудшилось — все тело горело огнем, голова раскалывалась, не могла полностью открыть отяжелевшие веки, не говоря уже о том, чтобы хоть на миллиметр сдвинуть эту гору мышц. — Что ты… делаешь?
— Обнимаю тебя, — понизив голос до хриплого шепота, — Доктор Кирилл пришел… — невесомо коснулся моего виска губами, как когда-то в детстве делала мама. — Мне так этого не хватало,
— Чего? — сипло выдохнула, — Ворваться в мою квартиру посреди ночи и напугать до смерти? Совсем… с-страх потерял? — старалась не обращать внимания на то, какой он накаченный и твердый… везде.
— Потерял. И страх, и покой. И много чего еще. И все по вине одной маленькой жестокой девочки, — проскользнув мне под пижамный топ рукой, водрузил крупную мозолистую ладонь на живот, будто там ей и место.
— А сейчас, Лебедева, мы займемся… — хулигански ухмыльнулся, укладывая мою голову себе на грудь, — твоим лечением.
Глава 27
Она.
Хрупкая и дрожащая.
В моих руках.
Ощущалась просто ох*енно.
Рвано выдохнул, стараясь не обращать внимания на каменный стояк, натянувший джинсы в районе паха — да-да, по сложившейся традиции я остался в штанах. Потому что, потрогав ее лоб перед тем, как лечь в кровать, понял — примирительного секса сегодня не светит.
Лебедева была как печка. Ну, епрст!
— Воронов… сделай уже это и уходи… — дрожащим голоском.
— Что мне сделать, Алин? — свесил ноги на пол, вытаскивая из пакета электронный градусник.
Пара нехитрых манипуляций, и на подсвеченном дисплее появилось значение. Тридцать девять и шесть. Вот тебе и водные процедуры… Бляяя. Любил шуткануть на тему ее математических способностей, а у самого вчера мозг окончательно вытек. Додик.
Повернув голову, Алина обиженно на меня покосилась из-под длинных слипшихся ресниц. Впервые видел ее в настолько разобранном состоянии… Даже голову не могла оторвать от подушки…
— Отомсти мне… Поставь галочку… — прошуршала моя девочка, еле слышно.
Надеялся, она бредит. В полумраке наощупь открыл жаропонижающее, набирая полный мерный колпачок.
— Закрой гештальт… Ты же за этим вернулся? — повторяла она, как заведенная.
— Можно, да? — осторожно приподняв ее голову, почти силой влил девчонке в рот лекарство.
— Сделай и оставь меня в покое… Хотя ты же все равно не выполняешь своих обещаний… — рухнув обратно на подушку, больная демонстративно повернулась ко мне своей аппетитной пятой точкой.
Её тело под простенькой белой пижамой, состоящей из коротких шорт и топа, конвульсивно подрагивало. Не хватало нам только слез…
— Сделаю-сделаю. Все, что ты пожелаешь, сделаю… — протянув руку, сдвинул плаксу ближе,
— Я тебя ненавижу-у… Кирилл…
И это ее томное Кирилл.
— Это пройдет.
— Не пройдеет… — явно, поджимая губки.
— Ну, хорошо. Ненавидь, — запустил пятерню в распущенные мягкие волосы, пропуская жидкий шелк между пальцев. — Только не забывай целовать, как вчера. Ладно? Этого пока будет достаточно. — Подцепив край пижамного топа, я накрыл ее плоский животик ладонью.
— Не трогай… — попыталась отодрать мою руку.
— Тише, Лебедева, не трать последние силенки. Я хочу к тебе прикоснуться. И прикоснусь. Это для тебя. Кирилл приласкает и сразу поправишься. М? — сгреб обиженку в охапку, практически укрывая ее собой. — Не злись. Я не настроен ругаться. Не сегодня. Но это не значит, что мы не будем ругаться совсем… А потом мириться. Долго и бурно.
— Оставь меня в покое, Кирииилл… Я не хочу…
Кирилл… бляяя…
Эта скромница произносила мое имя так, будто от пионерских объятий мы скоро перейдем к жаркой порнухе.
Не хочет она, ну-ну. Сейчас проверим.
Моя ладонь оттянула резинку пижамных шорт, под которыми не оказалось белья, скользнула ниже… Когда кончики пальцев накрыли складки, слегка раздвинув их, пробежались по клитору, у Алины задрожали ножки.
— Не надо-о… — слабый протест.
Уже не так уверенно.
— Что за забастовка, Алин? — неторопливо оглаживал складочки. — Я же сказал, буду лечить. А у доктора Кирилла свои методы. Очень даже действенные. Завтра будешь, как новенькая, — усмехнулся, глядя на то, как приоткрылся ее ротик, когда я слегка раздвинул половые губки.
Больная фыркнула.
— Не нравится? Хочешь язык между ножек? М? — машинально облизал оставленную ею ранку в углу рта.
— Кирилл… — смущенно. — Прекрати…
— А я хочу, — вздохнул, неторопливо обводя пальцами слегка затвердевший клитор, — снова поцеловать тебя там. Знаешь, сколько раз я засыпал с этой картиной в башке. И в душе — это моя любимая фантазия. Как, сперва, ты отбивалась, а потом… — сипло рассмеялся, в красках припоминая момент, когда впервые довел свою Лебедеву до ручки орально.
— Я тоже… об это вспоминала… — пробормотала Алина после звенящей паузы.
— Ты единственная девушка, кому я это делал, — сам не знаю, зачем признался.
Я же правдоруб херов.
— Правда? — почти беззвучно.
— Ага. Решил, языком — только своей жене. Ну, или невесте.
И снова между нами установилась эта волнующая тишина.
— Ты единственный парень, кто мне это делал… — почти не размыкая губ, однако я услышал.
Вот так признание.
И вот тут мне бы вырвать свой длинный язык, однако на грани шепота, спросил.