Осколки прошлого
Шрифт:
— Да, вид уже у нее не товарный, — в дверях появился Гена, — Но сиськи все равно зачетные. Если ее списывать, от чего бы ни обрадовать напоследок? — хохотнул он.
— Гена, тебе бабы что ли не дают? Валяй, хозяин уже и сам сомневается, что она что-то знает, — здоровяк развернулся и вышел, оставив меня с Геной один на один, что не предвещало ничего хорошего.
Мерзко ухмыльнувшись, он подошел и присел на корточки, грубо взяв меня за подбородок, так что наши взгляды встретились, сказал:
— Как на счет развлечений, Крошка?
Я отдернула лицо и ответила, чеканя каждое слово:
— Бес, придет за мной. Вот тогда и развлечемся.
«Я всегда прихожу за своим сам» — вспомнила я его слова. Только бы пришел. Только бы не опоздал.
— Ты, правда, его ждешь? Тогда у меня плохие новости: я работаю на Беса, и сегодня он пустил тебя в расход — расхохотался Гена, а я лишилась дара речи.
Это не могло быть правдой. Глеб никогда бы так не сделал. Если бы ему было нужно, он пытал бы меня сам, он никогда бы не позволил кому-то надо мной издеваться.
Гена резко схватил меня за волосы и повалил на пол. Завязалась нешуточная борьба, в которой у меня не было шансов. Хоть я и получила навыки рукопашного боя, но вести его в горизонтальном положении в моем нынешнем физическом состоянии не представлялось возможным. Моя блузка напоминала лохмотья, и дело осталось за джинсами, я искренне надеялась, что они будут более стойкими.
— Тогда пусть он придет! Я все ему расскажу! — истошно орала я, но мерзавца это не останавливало.
Я перешла на дикие вопли и истошный вой, из всего, что я кричала, можно было разобрать только имя:
— Глеб!!! Глеб!!! — я не верила, что он мог держать меня здесь и тем более позволил так со мной обойтись.
И чудо случилось, я услышала его голос.
— Какого черта?! — где-то вдалеке рявкнул Бессонов.
Сначала я решила, что это мираж, но мой противник ослабил хватку, как будто прислушиваясь. Дверь распахнулась, и, запрокинув голову, я могла увидеть Беса. Облегченно вздохнув, я прикрыла глаза и разрыдалась. Гена оперативно соскочил с меня и уставился на Бессонова. Глеб и без того был в ярости, а увидев меня полуголую, избитую, лежащую на полу, не в силах пошевелиться и вовсе побагровел от злости. Бросившись ко мне, стянул с себя футболку и надел на меня. Подхватил на руки и понес в сторону выхода. Вцепившись ему в шею, я рыдала без остановки, лишь единожды прошептав севшим голосом:
— Глеб…я знала, что ты придешь…
— Я пришел, Детка. Я приду, где бы ты ни была. Я всегда буду рядом.
От солнечного света ломило глаза, и я уткнулась носом ему в грудь, вдыхая любимый аромат его одеколона. Никогда я так не была счастлива в его объятиях, как в эти минуты. Бес хотел было усадить меня на сиденье, но я вцепилась в него мертвой хваткой, казалось, только чувствуя тепло его тела, я могу быть в безопасности, и только стоит ему отстраниться, как весь остальной мир растерзает меня в клочья.
— Сядь за руль, — бросил он кому-то, а сам устроился на заднем сидении, продолжая держать меня на руках.
— Все позади, теперь все будет хорошо. Прости меня, Детка, — приговаривал Бессонов, поглаживая меня по голове.
— Ты пришел, — сказала я то, что, на мой взгляд, было самым важным.
Немного согревшись и успокоившись, я прижалась к нему сильнее и не заметила, как отключилась.
Придя в себя, я увидела, что лежу в комнате Глеба. Голова у меня была перебинтована, рядом стояла капельница, а на тумбочке множество коробочек и тюбиков с различными лекарствами и мазями, но Глеба рядом не было, что вселяло дикий страх. Казалось, вот-вот дверь откроется и появится ненавистный Гена. Я прикрыла глаза и пережила весь этот ужас заново. Поняла, что кричу, лишь, когда Бессонов взял меня за руку:
— Детка! Все позади! Посмотри на меня!
Я открыла глаза и села на кровати.
— Не уходи. Никогда больше не оставляй меня.
Глеб, грустно усмехнулся:
— Я так долго ждал этих слов, но ни в подобной ситуации точно.
— Бойтесь своих желаний, — развела я руками, — но зная тебя, вряд ли ты так уж сильно переживаешь за способ, которым они достигнуты.
— Я смотрю тебе гораздо лучше, — он полоснул своим режущим взглядом, — Это самое мерзкое, что можно было себе вообразить. Самое грязное и отвратительное. Я не смог защитить свою женщину.
— Ты успел. И я безмерно тебе благодарна, но формально я еще Ковалева.
— Уже нет, — я вопросительно подняла бровь, а Глеб продолжил, — Долгая история, расскажу позже, думаю, Клим даже не в курсе, что ты пропала. Но ты моя. Только моя! — он победно улыбнулся и коснулся кончиком своего носа — моего.
—Я люблю тебя. Я всегда тебя любила.
—А я всегда знал, где ты и терпеливо ждал, когда ты вернешься. Сама.
Вообще он выглядел так, будто это над ним измывались несколько суток. Какая-то мысль мелькнула в моей голове, но потом быстро исчезла, так и не сформировавшись.
Следующие несколько дней прошли в полнейшем единении душ. Глеб старался максимально редко оставлять меня одну, а когда ему все же приходилось отлучаться, я считала минуты до его возвращения, потому что как только я оставалась сама с собой, впадала в глубочайшую депрессию.
Глеб отдал мне новый паспорт на имя Полины Бессоновой и макет статьи местной газеты, где значилось, что Полина Ковалева, супруга миллиардера Климента Ковалева погибла в авиакатастрофе. Так должно было быть. Ни один из них не мог допустить того, что их спутница жизни, как переходящее знамя кочует от одного к другому.
— Я навеки пленница этих стен?
— Что? — Глеб изобразил удивление.
— Я не против. Я сделаю все, что ты посчитаешь нужным, — сказала я, повиснув у него на шее.
— Мы уедем. Через два дня. Уедем, чтобы никогда не возвращаться.
Настал мой черед удивляться:
— Ты же мэр! И без пяти минут крестный отец!
— Я складываю полномочия, — Глеб развел руками, — И оставляю город.
— Климу? — догадалась я, — Он меня продал.
— Ты бы все равно от него ушла. Так он получил небольшую компенсацию.