Осколки Солнца
Шрифт:
— Сейчас середина дня. Дети Лилит не станут ничего предпринимать до ночи. Так что мы просто дождемся девушку у пансиона.
— Если она появится, а не отправиться в логово вампира, — холодно ответил тот, кого назвали Эмбером. — Кто знает, что за приказы внедрили девушке.
— Может быть, я опрошу персонал?
— О, тебе тоже может прийти в голову путная мысль, — саркастично усмехнулся собеседник Жака.
Братство каменщиков. Притом не те из них, что вели пространные и пустые рассуждения об алхимии и целях
Михаил вернулся в свой номер в тот самый момент, когда Клэр почти стянула с себя платье. На мужчину она посмотрела с несказанным удивлением, перерастающим в возмущение.
— Что вы тут делаете?!
— Это моя комната. Что делаешь ты? Ах да, вижу. Решила принять ванну. Немного не вовремя. Идём.
Слишком много было свидетелей того, куда он увел Клэр. Каменщики быстро найдут их. Хорошо, что вещи он перевезти так и не успел, а что взял с собой, так и не разобрал. Несмотря на слабые возражения, Михаил торопливо привел в порядок ее одежду, и подхватив под руку, покинул апартаменты.
Налево по коридору, потом вниз по лестнице, пройдя мимо хозяйственных помещений. Несколько секунд, чтобы заставить встретившего их слугу забыть о том, что он видел двоих посетителей в этой части отеля. Подвал был закрыт, но Михаил не собирался прятаться. Он искал выход. По иронии судьбы, тот самый, что каменщики когда-то закладывали для себя, но так и не смогли уберечь свою тайну. Парижские же катакомбы принадлежали всем, кто готов был рискнуть в них спуститься.
— Кто такой месье Эмбер? — без особой надежды на ответ, спросил Михаил у Клэр, напряженно замершей у него на руках. Об освещении он не побеспокоился, поэтому она успела раза два или три споткнуться, прежде чем он догадался понести ее на себе.
— Рейнард? Котик.
Лучше бы не спрашивал.
— Почему? Почему котик? Усатый и шкодливый?
— Ласковый. И волосы мягкие. Как шерстка у котика.
А ведь еще можно было вернуться. Посмотреть на этого котика Эмбера. Пустить на шкуру.
— Значит, тебе он нравится? А я?
— Я вас не знаю, — женская рука внезапно ударила его по подбородку. — Ой, я не хотела!
Его не собирались избивать, как подумал было Михаил. Пальцы Клэр скользнули выше, пощупали его ухо, и затем коснулись волос, немного их взъерошив.
— Хм-м-м…
— Да?
— Не котик.
Почему-то захотелось обидеться.
Но, по крайней мере, его больше не боялись. И все его сомнения разрешились, отчего Михаил чувствовал лишь облегчение. Сейчас он не вредит ей, а лишь помогает защитить — от жадных и глупых люде, и от неизвестного высшего. Так что он закончит со всеми своими делами, и уже через неделю сможет покинуть Париж с Клэр.
Да и с месье Эмбером, как подсказывала Михаилу интуиция, они еще успеют встретиться.
Клэр Легран.
Клэр. Клэр — вот как меня звали. Я старательно твердила про себя имя, стараясь не забыть хотя бы его. Потому что сейчас это все, что у меня осталось от прошлого. Имя, и тот человек, что спас меня.
Темноволосый незнакомец с суровым лицом хоть и был высоченным, совсем не казался силачом. И тем удивительнее было, как легко он нес меня на руках. Дышал ровно, а держал так крепко, что захочешь — и не вырвешься. И совсем не уставал.
Я приложила руку к груди своей двужильной лошадки.
— Ты чего? — тут же отреагировал мужчина.
— Почему у вас не бьется сердце?
— Бьется.
— Ти-ихо. И очень ровно. А ещё вы холодный, — сообщила я, коснувшись шеи. Шатен нервно дернул головой, пробормотав себе что-то под нос. Бедный. Замерз совсем. — Когда мы придем?
— Идти не так далеко. Но придется немного подождать под землей до вечера.
— Зачем?
В этот раз мой вопрос проигнорировали. Ну и больно надо.
Шли мы, казалось, целую вечность. Иногда мужчина напряженно замирал, будто к чему-то прислушивался, и сворачивал в сторону. А затем, переждав, возвращался обратно на путь. Там, где мы шли, было слишком темно, чтобы я могла понять, где мы, но воздух был затхлым и влажным, а под ногами что-то шуршало и попискивало. Но на руках шатена я чувствовала себя вполне в безопасности, хотя и совершенно не помнила, как его зовут. А спрашивать было неудобно. Вдруг еще расстроится, и бросит где-нибудь.
Оставаться одной было страшно, поэтому я старалась даже не жаловаться, хотя даже пальто не спасало от холода. И нос мерз. Я уткнулась лицом в плечо мужчины, и тихо вздохнула.
— Что-то болит? — в низком голосе слышалось беспокойство.
— Нет.
— Хочешь есть?
— Нет.
— Испугалась чего-то?
— Нет.
— Мы так и будем играть в угадайку? — разозлился шатен. — Клэр, я не умею читать мысли, и не слишком разбираюсь… в смертных. Не было такой необходимости. Так что если тебе что-то беспокоит, просто скажи.
Дождавшись моего кивка, он уже спокойнее продолжил.
— Еще минут десять, хорошо? Мы сделаем передышку.
Ещё одна остановка. Скрежет, и мы начали подниматься по лестнице. Затем еще одна дверь, и в лицо пахнуло высушенными травами и пылью. Теперь я уже не выдержала, и спросила:
— Где мы?
— Под монастырем иезуитов. В винных погребах, одних из самых богатых во Франции. Я найду свечи.
Меня поставили на пол, но стоило мужчине попытаться уйти, как я испуганно схватила его за рукав.