Осколки света
Шрифт:
Да, мне понравилось. Очень.
И потом, он заслужил.
Суббота, 26 марта
Еще в «Малберри» я узнала, как Архимед предотвратил нападение греков на Сиракузы с помощью зеркал – отполированных щитов. Он направил солнечный свет на корабли противника, и они загорелись. Может, это лишь легенда, но принцип за ней стоит вполне научный. Отраженный солнечный свет и правда вызывает огонь. А мысли – те же отражения чувств.
Жди.
«Рогипнол»
Айрис почти допила. Конечно, ей не терпелось. Один коктейль, и все, как и обещала. Ей от самой себя было тошно. Ничего не поделаешь, иногда стоит немного уступить, чтобы избежать лишнего шума. Я заглянула в ее мысли, совсем чуть-чуть. Не стала трогать воспоминания, это личное. Тогда я стану не лучше Вуди.
Давай, Спящая красавица… «Рогипнол» начал действовать. Внутри Айрис разлилась странная легкость, словно она превратилась в воздушный шарик. Вот Айрис еще ребенок, смотрит на желтый шарик, парящий в ясном летнем небе… Безобидное милое воспоминание. Это хорошо. Теперь она не испугается и не станет сопротивляться. Айрис погружалась в мягкое, теплое забытье, которое Вуди считал «естественным для женщины». Выждав немного, я открыла дверь в комнату, где таилась опасность, где жил хищник.
Абракадабра!
Как же просто воскресают в памяти огни, зеркала, скатерть. Фокус, проделанный безупречно, в мгновение ока. Вот в чем магия. В зеркалах. Мама была права. Среди мастеров фокус госпожи Чаровник называется «Разворот стола». Для него нужны только зеркала и отраженный свет. Столу с приборами ничего не грозит. И ничего не разбивается. Даже на репетициях. А вот с людьми, увы, дело обстоит иначе. Временами зеркала для них опасны. Особенно если определяешь углы и перспективы наугад.
Порезы у него на руках.
Воспоминание меня не покидает. Крошечный осколок стекла в глазу, вечное напоминание: я плохая девочка. Ты заставила его на тебя смотреть. Да-да, – упрекает внутренний голос. – Ты разозлилась. Вышла из себя. Вот поэтому маленьким девочкам и нельзя играть в мальчишеские игрушки.
А госпожа Чаровник? Вспомнились ее цилиндр и сияющая серебром улыбка. Как она одним плавным движением развернула стол. Она играла в мужские игрушки. Не выходила из себя. Затмила фокусника на сцене. Оказалось, я помню запах концертного зала, библиотечный душок бархатных кресел, как у пыльных старых книг в темноте; спертый запах пудры, сценического дыма, попкорна и шоколада. Внутренний критик осыпал меня издевками. Я прогнала его в «комнату тишины». Все было в моих руках.
Взгляни на меня.
Абракадабра!
Самый подходящий момент: сонная Айрис была восприимчива, еще вспоминала желтый шарик, а Вуди пока ничего не заподозрил и сосредоточился на своем. Вуди не успел как следует удивиться, когда я вошла в бар, и приветственно поднял руку, но благодушие на его лице мигом сменилось досадой.
Опять эта!
Улыбнувшись, я потянулась к его руке и одновременно коснулась руки Айрис. На миг мне открылись оба их «дома». В обители Айрис царила мягкая, как пастельный кашемир, сонливость, а в его – зловещий лабиринт, сплошь колючая проволока и горы мусора. Зрители умолкли, прогремела барабанная дробь, померк свет…
А потом я зеркально отразила их. Поменяла местами. В мгновение ока. Даже руку пожать – и то медленнее. Я поменяла ее вялое полузабытье на его настороженность. Бум! Не сложнее, чем сменить вкус клубничного «опальчика» на кусок пирога со свининой. Все тарелки остались на месте, ни одна тайна не выплеснулась из бокалов. Сердце билось почти как обычно. Вуди задремал как ребенок, которому давно пора в постель, Айрис же резко вскочила, светясь беспокойной энергией.
– Что случилось? – Все лампы в ее «доме» разом загорелись. Сознание Вуди, напротив, затемнилось. Наконец-то сработал «Рогипнол». – Кто вы?
– Берни, – улыбнулась я. – Не беспокойся. С тобой все будет хорошо.
– А с ним?
– С ним тоже. Честное слово.
Теперь, когда опасность осталась позади, кожу привычно защипало от волны жара. Весь воздух в людном баре внезапно испарился, стояла духота.
– Вы как? – Айрис встревоженно нахмурилась.
– Прилив, – вымученно улыбнулась я. – Привет, менопауза!
– Ой, извините.
– Ничего. – Я опустилась на скамейку. Жар подступал к лицу, голове, шее, корням волос. В горле разом пересохло. Я мигом осушила недопитый бокал Вуди. Айрис не сводила с меня глаз. В тот миг она казалась мне диковинным животным в таинственных джунглях, а я была лишь путником, смотрящим на нее через пламя костра. Пришлось заглянуть в ее мысли. Среди них выделялась одна: лишь по счастливой случайности ей удалось избежать охотника.
Она перевела взгляд на Вуди, потом опять на меня.
– Говорят, так нельзя. Пить из чужого стакана.
– Верно, нельзя, – согласилась я.
– С ним все нормально?
Я кивнула.
– Не волнуйся, ничего с ним не станется.
Снотворное вырубит его часа на два. Я держала себя в руках. Все осталось целым, ни царапинки, ничего не исчезло бесследно. Он лишь уснул безобидным сном без сновидений, а потом проснется бодрым и ни одной женщине не причинит вреда. Идеально.
Айрис меня рассматривала. Раньше она походила на сонного ребенка. Теперь вдруг повзрослела, в ней появилась твердость. Я невольно поддалась ее спокойному авторитету, словно заняла место жертвы вместо нее.
– Что вы сделали?
– Ничего. – Увы, прозвучало как оправдание. – Послушай, он всего-навсего перепил. Ничего с ним не случится. Но тебе надо домой.
– А зачем вы здесь? Знакомы с ним?
– Жить будет, поверь. Пойдем отсюда, пока нас не заметили.
Айрис опять бросила взгляд на спящего. В ее глазах светилась задумчивость, почти умиление. Она склонилась над ним, как для поцелуя, но лишь вытащила у него из кармана бумажник, взяла несколько мятых двадцаток и положила бумажник на место.