Осколки
Шрифт:
— Вы говорите, что вас беспокоят сны. Какой у них характер?
— Кошмары, — твердо ответила Тиль, — я пережила травмирующий опыт…, — она бросила короткий взгляд на Нильсона, — военного плена. И это мне и снится.
— Вот как, — задумчиво ответил доктор, — честно сказать, военно- травматическая психология мне не слишком хорошо знакома. Но это ничего, продолжайте.
— Мне кажется, что меня преследуют, — тут Тиль снова остановилась. Если рассказать слишком много и сразу, то обещание о конфиденциальности может перестать сдерживать доктора, тогда ее
— Мне показалось, что совместная поездка поможет ей, — включился в разговор Нильсон, — свежий воздух, смена обстановки, близость семьи.
— Но не удалось, как я понимаю?
— Именно так, — с горечью произнес мужчина.
— Уже на данном этапе я вижу, что проблема слишком глубока, чтобы избавиться от нее только положительными эмоциями, но в то же время это не значит, что нужно перестать, — Салливан опустошил свою чашку и поставил на столик, — Линда, вы хотите еще что- то рассказать?
— Меня мучает бессонница из- за кошмаров, но в то же время, когда я нахожусь внутри кошмара — мне очень тяжело проснуться.
— Интересно, — тон Мэтью стал более задумчивым, — вы испытываете еще какие- то состояния, помимо этого? Страх, тревога, депрессия?
— Всего понемногу, — вымученно улыбнулась Линда. Ей показалось, что это снизит градус напряжения. Безрезультатно.
— Начнем с простого, — Мэтью подошел к той самой второй двери в кабинете, которая скрывала светлое помещение, распахнул ее, зашел внутрь.
Тиль сразу увидела белую кушетку, столик с медицинскими инструментами, небольшую вазу, наполовину наполненную разноцветными конфетами, железный поднос, раковину с подвешенным рядом флаконом с дизраствором, раскрытую упаковку перчаток. Мэтью вышел на порог в белом халате.
— Проходите, проведу первичный осмотр.
Линда всматривалась в процедурную и не решалась встать. Белый цвет окружения, выражавший доброту и безопасность, теперь ее отталкивал. Она тут же вспомнила окружение ОПЗМовского госпиталя, где содержалась первый месяц своего плена. Такая же пелена безмятежности. Тиль вцепилась ногтями в кресло. Нет. Она туда не пойдет. Иначе все повторится!
Сердце забилось, а на лбу выступила испарина. Девушка посмотрела в сторону входной двери.
Беги — шепнул незнакомый голос, и дверь кабинета доктора медленно со скрипом распахнулась. Тиль чуть дернулась, но рука Нильсона легла ей на плечо, нежно, но требовательно не дав сдвинуться.
— Ты сможешь, — сказал он.
— Не волнуйтесь, — Тиль обернулась и замерла, потеряв дыхание. Салливан оказался перед ней. Навис в белом халате и медицинских перчатках, сжимая в руке деревянную палочку, — я проведу осмотр и здесь. Откройте пошире рот.
Не сразу, но Тиль подчинилась. На языке стал ощущаться легкий деревянный привкус, доктор бегло осмотрел ее горло, тут же выбросил палочку в урну, достал из нагрудного кармана халата фонарик. Белый яркий свет ударил в глаза.
— Зрачки реагируют хорошо, наблюдаю раздражение в глазном яблоке, множество кровеносных сосудов, покраснение, — говорил Салливан больше сам с собой. Он проверил оба глаза, затем выключил фонарик и сел перед ней на колени, — следите за ним, — доктор приближал и убирал устройство, водил им в разные стороны, — похоже и тут все в норме. Заранее прощу прощения, — он взял ее за руку и стал проминать пальцы от фаланг до ладони, — чувствуете?
— Да.
Он стал давить чуть сильнее.
— А так? Есть изменения?
— Да, вы давите сильнее, — ответила Линда, и тревожность в ней только нарастала. Она вновь посмотрела на Нильсона в надежде найти в нем спасение, но он лишь настороженно наблюдал за действиями Салливана.
— Тактильность тоже в норме. Хорошо, — он снова скрылся в процедурном кабинете, затем вернулся с двумя банками и бланком, где стал ручкой что- то писать, — общие анализы никогда не повредят.
— Док, она в порядке. Не температурит, не кашляет. Зачем это? — раздраженно спросил Нильсон.
— Мистер Брайер, психологические проблемы напрямую влияют на организм. Чтобы определиться с диагнозом и последующим лечением мне не помешают физиологические данные. Теряете вес? — обратился Салливан уже к Тиль.
— Да.
— Нарушение сна мы уже зафиксировали, — задумчиво произнес он, — аппетит?
— Не слишком хороший, — покачала головой Тиль.
— Понятно. Что- то принимаете?
— Я…, — этим вопросом он загнал ее в угол. Стоит ли говорить о снотворном вообще? — да, флунитразипам. По схеме.
— Ого, тяжелая артиллерия, — ответил Мэтью, — пока приостановите.
— Я иначе не смогу спать! — вспылила Тиль.
— Ничего, я пропишу вам другое средство, полегче.
— При всем уважении, доктор, стадия для «полегче» уже прошла, — она встала на ноги, намереваясь уйти: не из тревожности, а из понимания, что напрасно тратит время.
— Вот как? Ну, мы же доверяем друг другу, доверьтесь мне. Если средство не поможет, при повторном приеме скажете, и мы вернемся к флунитразипаму. Мне нужно оценить динамику симптомов. В процедурную мы не пойдем, не так ли?
Тиль снова замерла. После секунды молчания она медленно покачала головой.
— Тогда будьте добры, закатайте рукава.
Тиль подняла рукава бледно- голубого свитера, доктор осмотрел ее руки, затем попросил поднять верх до груди, посмотрел живот, затем спину. После чего также проверил ноги.
— Хм, хорошо, — он бросил взгляд на часы, висевшие над входом, — не сочтите за грубость, скоро придет другой пациент. Давайте закончим нашу встречу вот на чем, — он ушел в процедурную, снял халат, выбросил перчатки, затем вернулся к столу, открыл один из выдвижных ящиков и стал что- то там искать. Спустя непродолжительное время доктор разложил на столе восемь карточек одинакового размера, но разных цветов: серый, синий, зеленый, желтый, красный, фиолетовый, коричневый и черный, — данный тест вам знаком?