Осколки
Шрифт:
Похоже, что плохая память у них семейное, — отметила в мыслях Тиль.
— А что же ты не позвонил маме?
— А я…телефон тоже забыл, — мальчик виновато потер затылок, — поэтому я решил согреться и посидеть тут, пока не вспомню, за чем пришел.
— Неплохая идея, Майло. Но, похоже, придется вернуться домой ни с чем, — Тиль взяла его за руку.
— Подожди! — он подбежал к столику, взял стакан и вернулся обратно, сжав ее руку.
Они вместе пошли к выходу, перед дверью мальчик обернулся, глядя на прилавок в последней надежде вспомнить то, за чем пришел. Они
— Похоже, мне достанется от мамы, — грустно произнес он.
— Похоже на то, но ты не переживай. Я с ней поговорю. Может быть, даже возьму вину на себя.
— Правда?
Тиль подвела к нему левую руку, выставив мизинец.
— Это что такое? — спросил мальчик.
— Это клятва на мизинцах. Ты не знаешь, что это такое?
Майло мотнул головой. Удивительно, как быстро теряются традиции от поколения к поколению.
— Нет ничего сильнее клятвы на мизинцах. Сделай такой же жест и обхвати своим мизинцем мой. Тогда я поклянусь, что не дам твоей маме тебя сильно отругать.
Мальчик протянул крохотный мизинец, но на удивление в нем было много силы. Когда клятва была совершена, они сели в машину.
— Здорова, пацан! Я Нильсон, — пророкотал Брайер с водительского сидения.
— Привет. Я Майло! Ты друг Линды?
— Самый лучший друг, — посмеялся Нильсон, выезжая на дорогу и подмигнул Линде, — куда едем?
— Колледж- авеню сорок два, — ответила Тиль, глянув, пристегнулся ли ребенок.
— Доставим в миг, — ответил Нильсон.
— Клянетесь на мизинцах? — спросил Майло.
Брайер и Тиль переглянулись, подавили взаимные смешки.
— Не настолько я в себе уверен, — ответил мужчина.
Всего через пять минут универсал уже заезжал к гаражу близ двухэтажного дома выкрашенного в бежевый. Тетя Агата уже вышла на крыльцо с белой оградой и терпеливо ждала гостей. Первой автомобиль покинула Линда, она открыла пассажирскую дверь и отстегнула Майло. Мальчик не решался идти вперед, взглядом напоминая о нерушимом договоре. Нильсон же заглушил двигатель автомобиля и двинулся следом. Агата заключила Тиль в долгие семейные объятия и сильно поцеловала в щеку.
От нее пахло кухней, это была такая смесь из запахов моющего средства, супового бульона и тушеного мяса, а вместе с тем и самого дома, его стен и интерьера. Агата была в самом расцвете сил, хотя и цифра ее возраста шагнула за сорок, широко раскинутые каштановые волосы дополняли образ и хорошо шли широким зеленым глазам, маленькие губы растянулись в беззубой улыбке, зашуршало длинное домашнее платье в пол, украшенное узором из цветов.
— Ах, моя любимая племянница! — воскликнула тетя, а потом добавила, — которая при этом не знает, зачем нужен телефон.
— Прости еще раз, — виновато сказала Тиль.
— А, да ладно уже. Я так рада, что ты приехала, что уже не сержусь. А где Майло? — она поискала ребенка глазами и заметила его прячущимся за Тиль, — вот он, хулиган! Где ты пропадал?
— Я…, — стушевался мальчик.
— Он долго стоял в очереди, — вмешалась Линда, — когда я пришла, там и без того было не меньше десяти человек, не могу представить, сколько было до того, — она едва заметно подмигнула Майло. Тот улыбнулся.
— Да? Вечером там вечно столпотворение. Ничего, обойдусь без выпечки, для фигуры вредно. Ну, не стойте, заходите в дом, я постелила. Здравствуй, Нильсон! — воскликнула она уже когда он последним вошел, затаскивая чемоданы.
Мужчина сдержанно поздоровался. Наконец- то они дома, а сомнения вновь отступили.
После сытного домашнего ужина гости поднялись наверх, чтобы готовиться ко сну. Им досталась комната старшего сына Агаты, которая на данный момент осталась нетронутой: в углу размещался компьютерный стол, теперь пустующий, ведь такую нужную вещь как ноутбук парень, естественно, забрал с собой.
Противоположную от него стену украшали склеенные в ряд постеры с исполнителями популярной рок- группы, рядом, чуть скошенные, висели деревянные полки, также пустующие, но следы от пыли выдавали, что раньше здесь стояли либо награды, либо фигурки на подставках, в противоположном компьютерному столу углу стояла отключенная от сети стереосистема, крупные колонки были обмотаны проводами, а сабвуфер тихо стоял во главе строя.
Широкая (для единственного жителя комнаты) кровать уже была заправлена двуспальным комплектом цвета морской волны без узоров. Край одеяла был заботливо одернут, приглашая посетителей ко сну. Но Тиль с этим не спешила.
Нильсон занес чемодан Линды, затем бросил свою сумку в шкаф, сел на край кровати, существенно продавив матрац и выдохнул.
— Добрались. Наконец- то, — произнес он и лег.
Тиль осторожно села с ним рядом, погладила его по ноге, Брайер в ответ взял ее за руку.
— Будешь отдыхать? — спросил он с надеждой.
— Хотелось бы, — глаза медленно закрывались, но Тиль боялась позволить себе заснуть. Она понимала, что когда кошмары вернутся, ее крики потревожат не только Нильсона, — интересно, стены звуконепроницаемые?
— В комнате подростка — любителя тяжелого рока? — усмехнулся Брайер, — хотелось бы, но сомневаюсь.
— Тогда мне страшно ложиться спать.
— Попробуй, мы в новых условиях как- никак. Может это поможет.
— А если нет? — Тиль заглянула в его глаза, но в них не было тревоги. Как она и ожидала. Это немного помогло, помогало всю дорогу.
— Значит объяснишь все тетке, думаю, она поймет, — спокойно отвечал он.
— Я и так нагрянула как…
— Давай, скажи, — Нильсон широко улыбнулся и готов был засмеяться.
— Заткнись, — шутливо отмахнулась Тиль.
— Говори. Как ты там нагрянула?
— Как снег на голову! Доволен?! — он снова заставил ее рассмеяться. Вот бы это мгновение сейчас замерло. Во льду, раз уж ситуация располагает.
— Семья для того и нужна, чтобы поддерживать в трудную минуту. И нет ничего такого в том, чтобы слегка приоткрыть завесу твоих проблем. Все вываливать, конечно, не стоит, — Нильсон встал с кровати, закрыл дверь, повесил в шкаф куртку, снял футболку и остался в одних джинсах, а затем снова упал на матрас.