Осколок Империи
Шрифт:
— Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.
Кастро, из чего вы сделаны? Вы сами наполовину колонист. Что же заставляет вас быть вместе с Экипажем?
— В этом мире должны соблюдать закон и порядок, мисс Торнквист. А на Удивительной Горе существует только одна сила, способная следить за соблюдением законов и порядка, и этой силой является Экипаж. — Джезус Пиетро нажал кнопку вызова.
Он смог расслабиться только когда ее увели. И тогда он понял, насколько он потрясен. Заметила ли она эту вспышку неуправляемого желания? Надо же было такому случиться! Но она, должно быть, посчитала, что это была злость. Конечно же, она должна была так подумать.
Полли шла по лабиринту коридоров и вдруг
Странно все было в тот вечер. Ей понравился Мэт. А затем внезапно… Для него это, должно быть, выглядело так, как будто она отвергла его. Что ж, теперь это не имело значения. Но Специальной полиции, должно быть, пришлось отпустить его. Он был приглашен всего лишь для прикрытия.
Кастро. Почему он рассказал ей все это? Было ли это частью его шоковой терапии? Ну что ж, она будет держаться так долго, как только сможет. Пусть Кастро беспокоится о том, кому известна правда о Роботе-разведчике № 143. Она никому не успела рассказать об этом. Но пусть он поволнуется.
Девушка посмотрела вокруг себя в радостном удивлении, на неровные стены, на потолок с облупившейся выцветшей краской, на спирально поднимавшуюся лестницу, на свалявшийся коричневый коридор, который был когда-то травой. Она смотрела, как облачка пыли вздымаются под ее ногами, и гладила руками коралловую стену в тех местах, где отвалилась краска. Ее новый яркий свободный джемпер казался пылающей точкой в полумраке покинутого дома.
— Это очень странно, — сказала она. Ее речь была мелодичной, как и у всех членов Экипажа, и для уха Мэта звучала странно.
Юноша снял руку с ее талии и широким жестом показал на окружающие дома.
— Они все живут вот так, — сказал он с таким же акцентом. — Именно так. Ты можешь видеть их дома из машины, когда направляешься к озеру.
Мэт улыбаясь следил за тем, как они поднимаются по лестнице. Никогда раньше ему не приходилось видеть двухэтажный коралловый дом; баллоны было слишком сложно надувать, и поэтому второй этаж всегда провисал, если не удавалось сохранить разницу в давлении. Почему же они не приходили раньше на плато Дельта, если хотели посмотреть, как живут колонисты?
Но зачем им это? Их собственные жизни наверняка были гораздо более интересными для них.
Они были очень странными людьми. Их было трудно понять, и не только из-за акцента, а потому, что некоторые слова означали совсем другие понятия. Их лица были чужими, с постепенно расширяющимися книзу крыльями носов и выступающими широкими скулами. В отличие от всех тех людей, которых Мэт знал, они казались хрупкими, с неразвитыми мускулами, но были грациозны и красивы до такой степени, что Мэт часто думал, в чем же состоит их мужская сила. Но они вели себя так, как будто им принадлежал весь мир.
Заброшенный дом не оправдал его надежд. Он подумал, что все пропало, когда увидел приближающуюся молодую пару членов Экипажа, которые с таким интересом осматривались вокруг, как будто они были в музее. Но если повезет, они задержатся наверху некоторое время.
Мэт осторожно вышел из шкафа, где он прятался, взял их корзину с завтраком и побежал на цыпочках к двери. Рядом было только одно место, где он мог спрятаться и о котором он должен был подумать раньше.
Он перелез через низкую каменную стену, держа корзинку в одной руке. С той стороны, где находилась пропасть, внизу был гранитный карниз шириной в три фута. Мэт уселся на него, скрестив ноги и прислонившись спиной к каменной стене. Его голова была лишь на дюйм ниже верхушки стены, а его ноги были лишь в одном футе от сорокамильной пропасти, ведущей в Ад. Он открыл корзину с завтраком.
Еды, которая находилась там, было более чем достаточно для двоих. Он съел все: яйца и бутерброды, тюбики со сладким кремом, пригоршню маслин и выпил суп из термоса. Затем он столкнул корзинку и обрывки упаковочного целлофана в пропасть. Его глаза долго следили за их падением.
Каждый может увидеть бесконечность, если посмотрит на небо безоблачной ночью. Но только в маленьком мирке Удивительной Горы можно было увидеть бесконечность, посмотрев вниз.
Нет, это, конечно, не была настоящая бесконечность. Впрочем, такой бесконечностью не является и ночное небо. Вы можете увидеть лишь несколько близких галактик, но даже если бы Вселенная и оказалась конечной, то ваш взгляд мог бы проникнуть лишь на небольшое расстояние в глубь ее. Мэт видел такую иллюзорную бесконечность, смотря прямо вниз.
Он видел, как падает корзинка, становясь все меньше, и исчезает.
Оберточный целлофан порхает вниз и тоже исчезает.
И остается лишь белый туман.
Когда-нибудь в отдаленном будущем это явление назовут Трансом плато. Это была форма самогипноза, хорошо знакомая жителям плато обоих социальных классов, отличающаяся от других форм только тем, что почти каждый мог погрузиться в это состояние совершенно случайно. В этом отношении «Транс плато» может быть сравним с древним плохо изученным явлением «дорожного гипноза», названным в поздних работах «явлением далекого взгляда». Это была форма религиозного транса, которая широко использовалась религиозными сектами солнцепоклонников. Эффект «далекого взгляда» возникает у шахтера, который слишком долго не отрываясь смотрит на единственную звезду на фоне темного космоса. «Транс плато» начинается с продолжительного задумчивого взгляда на белый туман в пропасти.
В течение восьми часов у Мэта не было ни одной возможности отдохнуть, и сейчас он не собирался упускать этот шанс и не собирался мешкать. Здесь он чувствовал себя в относительной безопасности. Он расслабился.
Он вышел из транса, не подозревая, сколько времени прошло. Он лежал на боку, лицом над краем пропасти, и смотрел вниз в непроницаемую мглу. Наступила ночь, и он чувствовал себя великолепно.
И в этот момент он все вспомнил.
Он поднялся и осторожно перелез через стену. Ему совершенно не хотелось поскользнуться сейчас, когда от пропасти его отделяло всего три фута; а когда он нервничал, то всегда становился неуклюжим. Сейчас его желудок, казалось, был заменен пластмассовой моделью для занятий по биологии. Его руки и ноги дрожали.
Оказавшись на другой стороне, он немного отошел от стены и остановился. В каком же направлении находился Госпиталь?
«Ну давай же, — подумал он. — Это же смешно».
— Слева от него возвышался небольшой холм. Вдоль края холма на фоне темного неба виднелся неяркий свет. Он попробует пойти туда.
Мягкая земля с растущей на ней травой кончилась, когда он достиг вершины холма. Теперь под его босыми ногами был камень, и этот камень был покрыт пылью, которую никто не трогал в течение трехсот лет с тех пор, как колонисты стали заселять эту планету. Он стоял на холме и смотрел на Госпиталь. До него было не больше полумили, и он весь был залит ярким светом. Позади него и во всех других направлениях виднелись другие огни — огни домов, но ни один из них не располагался в радиусе полумильной зоны от Госпиталя. На фоне этого зарева он увидел темную полоску леса, которую он заметил сегодня утром. Почти напротив неровной темной линии густых деревьев с противоположной стороны Госпиталя была видна более прямая линия электрических фонарей, которая соединяла Госпиталь с тесной группой зданий, находившихся на краю пустой зоны. Подъездная дорога.