Осколок солнца
Шрифт:
Вот бы посмеялся товарищ Чибисов над такой, с позволения сказать, научной работой! Кустарничество, эмпиризм, детские игрушки. Ну и ну, хорошенький пример показывает руководитель лаборатории! Кстати говоря, а почему до сих пор нет отчета по лабораторным испытаниям фотоэнергетической ткани?
Задержался отчет. И вот почему...
Открываются ворота гаража, и оттуда, поддерживаемый с четырех сторон рабочими мастерской, выплывает большой золотой зонт. Нет, это не совсем точно. Багрецов сказал бы, пожалуй, что это не зонт, а золотой цветок,
Представьте себе шестиугольник, сделанный из блестящих металлических трубок, разрезанный на секторы, обтянутые фотоэнергетической тканью. Внизу, в самом центре, - электромотор вроде большого вентиляторного, какие применяются в цехах. Точный и цепкий глаз техника Багрецова сразу заметил, что мотор этот отличается от обычного облегченным кожухом и, вполне возможно, обмотки его сделаны из алюминиевого провода (для снижения веса). Под мотором находилась трапеция, похожая на стремя, к которому прикреплена планка с ручками управления, как у радиоприемника. На этой же планке поблескивали стекла приборов, вероятно вольтметров.
Золотой зонтик вынесли на зеркальное поле. Курбатов тронул его за нижнюю спицу, и он завертелся. Лишь сейчас Вадим догадался, что к электромотору прикреплены лопасти, как у ветряка, но лопасти более широкие, занимающие чуть ли не всю площадь шестиугольника.
Многое стало понятным Багрецову. Да ведь это же вертолет! Только без фюзеляжа и хвоста. Впрочем, курбатовская конструкция чем-то еще похожа на парашют с жестким каркасом. Но этот парашют может подниматься с земли. И тянут его вверх солнечные лучи. "До чего же здорово придумано!
– восхищался Вадим, все еще не веря своим глазам, что впервые в жизни видит летательный аппарат, приводимый в движение солнцем.
– Полетит ли?"
Об этом беспокоился не только он. Сам конструктор, которому никогда не приходилось строить не только вертолеты, но и простые летающие модели, с резинками вместо мотора, испытывал сейчас досадное волнение и неловкость. Все было рассчитано и проверено: сколько электроэнергии даст метр полезной площади винта, сколько потребляет мотор, какова подъемная сила всего устройства. Но если бы можно было все предугадать заранее, то к чему нужен эксперимент? Рассчитал, сделал по чертежам машину - и дело с концом...
Если бы кто знал, как издевался над собой Курбатов, когда вырезал из бумажки шестиугольники и кружки... Кто бы знал, как, морщась от негодования и проклиная тот день и час, когда летающая шляпа Багрецова напомнила Курбатову о забытой мечте, он нетерпеливо рвал шелк старенького Нюриного зонтика, чтобы обтянуть спицы золотой электротканью и вместе с крохотным моторчиком послать в небеса!..
Сейчас модель в натуральную величину стоит на зеркале. На трапеции пока еще нет человека. Вместо него привязан ремнями мешок
Но как бы хотелось ему сделать это под покровом ночи, чтобы ни одна душа не видела его детскую наивную конструкцию, где все нарочито упрощено во имя жгучего нетерпения, с которым невозможно совладать! Он извинялся перед теми, кого пригласил на испытания, просил их не принимать машину всерьез, шутил, смеялся, а сердце замирало от страха. Взлетит или нет?
– Если взлетит, то уж не разобьется. Самый безопасный вертолет, он же парашют. Может висеть на одном месте, пока солнце не зайдет.
Да, только при ярком солнце он мог испытывать свой вертолет, сделанный торопливо, грубо, с потеками, с незачищенными местами сварки. Но это все внешнее, с этим легко примириться, главное в другом.
– Машина неуправляемая, - признался Курбатов.
– Не успел я устроить механику перекоса винта, как в настоящих вертолетах, чтобы поворачивать в разные стороны. Да, откровенно говоря, такая сложная механика и не по моей части. Пока получилось что-то вроде аэростата, но потащит его вверх не пузырь с газом, а солнышко...
На губах его все время блуждала ироническая усмешка, и лишь при последних словах лицо расцветилось широкой, добродушной улыбкой. Солнышко! Всю жизнь он ловил его лучи и теперь по ним, как по солнечной лестнице, поднимется вверх. Нет, не сегодня. Надо ждать захода солнца, чтобы вертолет с грузом опустился, и лишь завтра с первыми утренними лучами можно будет повторить опыт, но уже с человеком. До чего же обидно! Надо бы приспособить какую-нибудь автоматику, чтобы, скажем, через час там, наверху, выключился мотор.
– Ничего нет проще, - сказал Бабкин и, радуясь, что потребовалась его помощь, побежал за автоматическим выключателем в лабораторию.
У техников их было несколько, от разных контрольных приборов. Можно установить выключатель на любое время, сработает точно, минута в минуту.
Пока Бабкин нашел выключатель, пока закрепили его на моторе, пока подвели провода, время пробежало быстро. Солнышко скатилось к дальним барханам. Его косые лучи послабее дневных отвесных, не потянут они вертолет, как говорится, "с полной выкладкой".
Курбатов взглянул на вольтметр и приказал уменьшить балласт килограммов на двадцать. Сняли мешок, отсыпали, взвесили и вновь ремнями привязали к трапеции.
– Держите крепче, - попросил инженер, взявшись за ручку реостата.
– Теперь отпустите.
Все быстрее и быстрее раскручиваются лопасти винта, и вот после команды Курбатова вертолет взмывает вверх. Он летит прямо по вертикали, ничуть не покачиваясь, точно боясь расплескать капельки солнца из своих ячеек.
Павел Иванович запрокинул голову. Глаза застилала влага - больно было смотреть в яркое безоблачное небо, где повис золотой цветок.